Со двора раздались приближающиеся голоса: Юли и мужской. Степа прикрыл дверь. «Чей же это голос? – пытался припомнить он. – Похож на… похож на… Тьфу, ведь вертится ответ где-то близко!»

– Я к вам практически с официальным визитом, – сказал мужчина за дверью.

Степа застыл перед платяным шкафом с футболкой в руке. Неужели это?..

– Как посол с дарами. Оливковые ветви устарели, вместо них вручаю автомобиль.

Богдан – а это был Богдан Соловей – сгрузил дары на пол. Алый кабриолет грузно приземлился на четыре колеса, банки с икрой в магазинных пакетах брякнули о доски.

Юля ногой сдвинула забытый тазик к стене и посмотрела на гостя с опаской.

– Прошу прощения, я не расслышала, вы к Степану… по делу?

– По делу первостепенной важности! – заверил Богдан. – Ведь что может быть важнее Встречи? Сердце к сердцу, так сказать…

Юля прищурилась, и Богдан, верно предположив, что его могут попросить на выход, добавил:

– Я его отец.

Юля негромко и удивленно охнула. Степа за дверью беззвучно застонал.

Богдан оглядел комнату, покачался с носков на пятки, и качнулся так сильно, что вынужден был схватиться за печь.

– Не возражаете, я присяду?

Не дожидаясь ответа хозяйки, он плюхнулся в кресло. Юля пристроилась на стуле напротив, представилась гостю и узнала его имя в ответ. Богдан, поблескивая глазами, рассматривал ее без всякого стеснения.

– Носатенькая… Сара, таки у девочки скромные запросы – она вышла замуж за нашего сына! – бормотал себе под нос визитер.

Юля между тем смотрела на дверь в беленькую, недоумевая, почему Степа не выходит.

– Что? – не расслышав, спросила она.

– Нет-нет, я молчу!

Юля, не зная, о чем заговорить, вежливо начала:

– Как вам Канада?

Носатенькая и со странностями, подумал Богдан, но поддержал беседу:

– Знаете, мне нравится! Просторы – во! И при этом нет у них комплексов, нет мессианства, в отличие от нас. Живут тихо, но припеваючи.

– Да… – сказала Юля. – Я, к сожалению, очень мало про Канаду знаю. Но вы верно сказали, живут тихо. Как-то и новостей из Канады не бывает. По-моему.

– Ну почему? – возразил Богдан. – Недавно была новость: местные буддийские монахи в знак сочувствия выпустили в океан восемь коробок лобстеров.

Степа, застегивавший манжеты белой рубашки, зажмурился. Еще минуту назад он собирался выйти к ним, но сейчас понял, что это уже чересчур. Весь сегодняшний день – чересчур. Утренний путч Юли, потом конкурс и вопли Бориса: «Мы лузеры и нам ничего не светит…» А теперь еще и отец – нет!

Степа схватил со стола мобильный и написал эсэмэс.

У Юли коротко загудел телефон. «Скажи я на работе и буду поздно», – прочитала она.

Степа (в белой рубашке и серых костюмных брюках, надетых, когда он еще собирался выйти к гостю) в это время открыл окно, влез на письменный стол и босыми пятками вперед полез наружу. За окном стыдливо розовели в темной листве цветы шиповника.

Юля сообщила визитеру, что Степа будет нескоро. Богдан ответил, что подождет. Наверно, надо было бы возразить, предложить прийти завтра, но Юля отчего-то смутилась перед этим шумным, красивым, по-хозяйски расположившимся мужчиной, так непохожим на ее мужа. Она предложила выпить чаю, на что получила милостивое согласие.

Она спохватилась и заглянула в красненькую. Яся лежал в своей кроватке-манеже, раскинув руки и ноги, приоткрыв рот. Его черные ресницы бросали на щеки нежные тени. Юля накрыла уснувшего сына пеленкой и прикрыла в комнату дверь.

– Кстати, а что едят в Канаде? – спросила Юля, доставая из шкафчика печенье. – Я совсем ничего не знаю про их кухню.

– Милая Юля, – укоризненно сказал Соловейотец. – Ну какая нам разница, что они там едят? Вы меня видите первый раз. Вы стесняетесь. Скажите прямо: я стесняюсь! И слезьте уже с Канады! Давайте поговорим про Японию, острова Туамоту, в конце концов, Бангладеш!