Поднявшись в кабину, Николай с замиранием сердца сел в катапультируемое кресло, почувствовав суровую жёсткость своего рабочего места, которая всё же давала определённый комфорт. Перед его глазами снова раскинулся до боли знакомый интерьер, по которому он так долго скучал. Вдохнув полной грудью незабываемый запах кабины истребителя, Николай ощутил непередаваемую эйфорию от того, что снова оказался в своей стихии. Последовательно, слева направо, окинув привычным взглядом приборные панели, он несколько раз щёлкнул тумблерами, переводя их в исходное положение. Кузьмич внимательно следил за его действиями, отмечая, что они были правильными. А когда техник увидел, что Николай уверенными движениями встегнулся в подвесную систему парашюта, отрегулировал под свой рост педали, зазоры плечевого и поясного притяга, подключил полётное обмундирование к ОРК кресла, а потом, деловито щелкая тумблерами, начал проверять системы самолёта, он успокоился, так как убедился, что этот человек действительно не гость в кабине истребителя. Закончив проверку систем, Николай дал технику команду на снятие чек. Сняв наземные предохранительные чеки с рукоятки аварийного сброса фонаря и с поручней катапультирования, Кузьмич пожелал Николаю счастливого полёта, дождался, пока опустится фонарь, и проконтролировал его закрытие. После этого он спустился на бетон и убрал от самолёта стремянки. Подключив к самолёту переговорное устройство, Кузьмич стал перед ним так, чтобы лётчик хорошо его видел.

Убедившись, что все системы истребителя работают исправно и можно запускать двигатели, Николай доложил Александру по СПУ17:

– К запуску готов!

– Запрашивай «Мушкет»! Позывной три полста семь.

– «Мушкет», три полста семь! Прошу запуск, – произнёс Николай, нажав тангенту радиостанции.

– Три полста семь, запуск разрешаю! Давление семь-пять-восемь, – почти сразу отозвался руководитель полётов.

– Давление семь-пять-восемь установлено, запуск разрешили, три полста семь, – привычно дал подтверждение Николай.

Подав технику самолёта команды: «Приготовиться к запуску», «РУД18 левого на малом газе», «От двигателя» и получив ответ: «Есть от двигателя», он с замиранием сердца правой рукой установил переключатель режима запуска двигателей в положение «ЛЕВ» и нажал кнопку «ЗАПУСК НА ЗЕМЛЕ», а левой включил секундомер на бортовых часах. В то же мгновенье левый двигатель откликнулся тихим басистым рокотом, который по мере раскрутки турбины стал очень быстро нарастать по громкости и переходить к более высокому тону. Казалось, что самолёт, как могучий исполин, просыпался и потягивался после долгого сна. Глядя на приборы контроля работы двигателей, Николай по переговорному устройству диктовал технику параметры запуска и чувствовал целую гамму приятных эмоций, так как с каждой секундой полёт, о котором он мечтал несколько лет, становился всё ближе и ближе.

Запустив вслед за левым правый двигатель и подготовив самолёт к рулению на взлётно-посадочную полосу, Коля снова нажал кнопку радиостанции:

– Три полста семь, вырулить.

– Три полста семь, занимайте предварительный. Исполнительный с курсом триста двадцать.

– Разрешили предварительный, взлётный триста двадцать, три полста семь.

После этого Николай показал Кузьмичу, стоящему в нескольких метрах от самолёта, условный знак о готовности к выруливанию. Кузьмич огляделся вокруг и вытянул в направлении руления руку, в которой он держал предохранительные чеки, снятые с системы катапультирования. Это означало, что путь свободен. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что рядом нет рулящих самолётов или наземной техники, Николай привычно двинул вперёд РУДы и отпустил тормоза. Самолёт резво выкатился на рулёжную дорожку и порулил к ВПП