Спокойствие в землях нынешнего Князя из древнего и великого рода Воиборов было пропорционально странной тишине, которая в последнее время стала постоянной спутницей ночи в Мраморном лесу, прилегавшему к одной из стен замка. Лесная твердыня по соседству будто напоминала о том, что суровые земли севера полностью не покоряются никому и только на время отступают в этом тяжелом противостоянии, готовя свои силы к новой войне.

Агидель легко ступала по вымощенным булыжниками дорожкам, чуть впереди Агнии. Сколько по этим камням проходило людей, погружённых в невесёлые думы? А сколько забывали себя, облачённых в счастье? Но ей сейчас казалось, что все переживания этого долгого дня отступили. И как часто это бывает на смену им пришли другие. Вот и теперь, девушка задумалась, а не напрасно ли она обременила свою верную служанку столь пустяковыми переживаниями из-за глупой ссоры? Это она может пожаловаться кормилице, а с кем поделиться своими горестями её служанке? Ведь у Агнии, считай, никогда и не было собственной семьи.

Когда родилась Агидель, женщине было поручено вскармливать и следить за ребёнком Авира Воибора – его первенцем, и всё время и силы кормилицы были отданы господскому чаду. Мать юной Княжны была очень слаба после родов, и когда девочке исполнился всего лишь двадцать один день, та безвременно почила, ввергнув Князя в глубокую печаль. И вот Агния стала новой матерью для девочки, а Агидель заменила Агнии ребёнка, который незадолго до её рождения появился на свет мёртвым.

Как часто несчастье идет рука об руку со счастьем, восполняя то, что было утрачено и потеряно.

Княжна со своей кормилицей прошли первый двор замка Воиборов, в котором располагалась княжеская конюшня. В ней содержались только господские холёные и бойкие кони и кобылки. Миновав её, они вышли к кузне. В ней бодро орудовал мехами рослый кузнец, Михей-Толстолоб, известный тем, что смог проломить лбом наковальню на спор, но такой подвиг он мог совершить только по пьяной лавочке. А компанию ему, всегда и во всём, составлял его неизменный помощник – одноглазый Каримка, молодой мужчина лет двадцати пяти. И вот сейчас они занимались тем, что в очередной раз, плавили металл и готовили новые подковы для лошадей Князя.

Агидель резко остановилась, так как поняла, что незаметно для самой себя она вновь ускорила шаг и оставила далеко позади Агнию, шедшую сзади и придерживающуюся рукой за сердце.

– Ужас, мои годы уже не те, моя госпожа. Раньше я могла без устали носиться с вами целый день по замку и саду, выковыривая вас из самых неожиданных мест, и притом не забывая и о своих обязанностях.

– Ты и сейчас молода, – ответила девушка и немного помолчав, продолжила. – А не подумывала ли ты о том, что, когда меня выдадут замуж, а это, скорее всего, случится, – девушка скривилась, – и потом уеду я отсюда в другом статусе, не желаешь ли родить милых двойняшек, ну, предварительно выйдя замуж за очаровательного красавца бортника?

Агния тихо засмеялась, но потом грустно улыбнулась:

– А почему именно за бортника? Чем вас мясник или кузнец не устраивают?

– Ну, не знаю, просто на ум пришло именно это. У меня душа к природе больше лежит, – и иронично махнув рукой, она окинула взором смотровые башни замка.

Стражи на стене только недавно заступили в дозор. И лица тех, кто был освещены светом многочисленных факелов, были на удивление радостные. Кто-то живо рассказывал что-то своему товарищу, скорее всего о пополнении в семействе, так как сложил руки в форме люльки, словно качая невидимого младенца. Кто-то с кем-то спорил, бойко жестикулируя и возводя указательный палец к небесам, мол, там свидетель, а кто-то лениво привалился к бойнице и с улыбкой наблюдал за окрестностями и за всем происходящим внизу у замка.