– Выдвигаемся! – крикнул Радаслав Светлый, пришпоривая коня, который тоже был несказанно рад покинуть это место.

Страж на стене, увидев, что конники готовы к выезду, протрубил в рог, и сразу открылись внешние ворота, приводимые в действие расторопной охраной, взбодрённой ночным происшествием, пропуская спешно собравшихся в обратный путь гостей.

Навой Краснояр, провожая взглядом всю эту кавалькаду, с одной стороны радовался – чем меньше чужих ошивается в замке, тем ниже шансы рождения новых проблем и демонстрации досадных проколов. Но с другой стороны, он испытывал странное скребущее чувство, будто его душевные чаяния и надежды на благородство присутствующих людей не оправдались. Он был свидетелем их скорого побега и открытого нежелания вникать в чужое горе и пытаться помочь и поддержать. Но он предпочёл сконцентрироваться на мысли, что так оно к лучшему.

– Макуш, а ты когда? – советник Князя Авира отбросил навязчивые мысли и уставился стальным, ничего не выражающим взором на Князя замка Азовка.

Тот как-то долго молчал прежде, чем решился ответить, а потом, будто пробуя каждое слово на вкус, медленно произнёс:

– Мне Князь Авир нужен. Разговор есть к нему. Серьёзный. Я буду ждать его до тех пор, пока боль душевная не утихнет. Ну а пока буду помочь, чем смогу, – Макуш насупил свои кустистые брови.

– Эге, спасибо. А этот разговор со мной обсудить, я так понимаю, нельзя? – Навой переминался с ноги на ногу, краем глаза улавливая, как они стали мишенью для детального изучения советником Верховного Князя.

«Вот лупится, окаянный столичный хлыщ. Вот твоему отъезду я был бы рад, как безумный, быстрее бы собрал свою шайку и исчез. Не увёл бы ты Агидель, ничего бы этого не было. Гад!» – подумал про себя советник Авира, стараясь не встречаться взглядом с Вулгером.

Ледень задумчиво поджал губы, и потом лишь отрицательно покачал головой.

– Ясно, – уныло произнёс Краснояр, сбивая с волос нападавший снег. – Тогда не вижу смысла вам студить кости, идите в зал. Там тепло и выпивка, которая если не согреет сердце, то желудок точно.

Макуш сдержанно улыбнулся, а потом, посмотрев на своего сына, хранившего могильное молчание, предложил:

– Навой, если что, мы можем ещё разок съездить в этот ваш Мраморный лес, от которого почти каждый в ваших краях шарахается, как от живого и проклятого существа.

– Спасибо, друг, но сейчас смысла уже мало. Темнеть скоро начнёт, да и снег, проклятущий сыпет. Эге, как всё некстати творится в последнее время…

– Хм, ну или можем догнать этих балаганщиков, вдруг всё же усыпили и выкрали девицу, как Арк предположил? А то вдруг поутру недостаточно рьяно ваша стража обыскивала их повозки? Ну, ты, если что, смотри и решай. Как я понял, ты сейчас тут за главного, – Макуш Ледень похлопал Навоя по плечу.

– Стражи выполнили дело добротно, чуть ли не в каждую пасть заглянули зверью у балаганщиков, что уж говорить о повозках. Думаю, что на сегодня хватит. Единый! Это самое поганое повышение в моей жизни, – выдавил из себя советник.

– Понимаю, – грустно улыбнулся Ледень, снова смотря на своего сына. – Дети, это всё, что у нас есть. Остальное – пшик и суета, и жизнь прошла. Но у вас ещё ничего не кончено, слышишь? Я это и Авиру скажу, как только его увижу.

– И когда же станет ясно, что остальное не имеет смысла и настал финал?

– Когда достанешь лопату, чтобы рыть могилу, а рядом будет лежать уже хладное тело. А пока взбодрись и иди уж к послу и его свите, видимо, что-то хочет от тебя, а ты всё со мной стоишь и лясы точишь. Эка как глазами поедает тебя.

– Сплюнь, – тень улыбки проскользнула на измученном лице. – С этого Корта станется. С потрохами сожрёт и не поморщится. Добавку разве что попросит.