Спустя некоторое время, аналогичное желание, только с некоторыми исключениями, испытывал и Князь Косак Лишель, уже хмуро трясясь в седле и успокаивая себя тем, что десять дней по хорошей погоде, хотя это было очень сомнительно, и они будут в Урбисе. А там денёк-другой он возьмёт на восстановление под предлогом того, что подцепил простуду в этой временной ссылке. И нежась на своих перинах в опочивальне красивого и добротного дома, он неспешно составит отчёт Верховному Князю обо всём, что видел и слышал в замке у Князя Авира. Потом попросит новую хорошенькую служанку-хохотушку, чтобы та составила ему компанию в купальне, и в целом он практически полностью забудет об этом дрянном волчьем крае, где Вулгер словно окончательно озверел, то и дело унижая его и посылая выполнять самые грязные поручения, будто он был каким-то холопом или сопливым мальчишкой на побегушках.

– Лишель, – зычный голос главного посла грубо вырвал мужчину из блаженных банных фантазий.

Молодой мужчина пришпорил свою лошадь и с трудом нагнал посла:

– Внимаю вам, – обречённо выкрикнул он, пытаясь перебить своим голосом ветер и снег, которые немилосердно били по щекам помощника посла.

– Хватит плестись в хвосте, у нас ещё полно дел, которые мы должны выполнить в этих землях. Сам знаешь, семеро одного не ждут. Если по темноте отстанешь сильно, то, скорее всего, тебя сожрут волки, и всё, что останется – это дерьмо на дороге.

Князь Косак Лишель почувствовал, как внутри закипела первобытная злость, которая пробилась наружу вместе с брошенными словами:

– Я ошибся! Да в этой снежной глуши обретаться даже волки считают оскорблением для себя! Тут вообще ничего нет, кроме тупых деревенщин и сугробов! – прибавить кое-что ещё от чистого сердца в последний момент его остановило проклюнувшееся чувство самосохранения.

– Недавно ты был другого мнения об этих землях. Зря ты так, – Вулгер даже слегка затормозил, чтобы взглянуть в лицо своему помощнику. – Тут до сих пор водится нечто весьма жуткое и древнее… То, что не подкупишь ни золотой монетой, ни сочным шматом мяса.

Лишель ничего не ответил и уставился вперёд в спины Хорса и двух молодчиков из сопровождения, скакавших впереди. И даже не видя их лиц, он был в очередной раз уверен, что те давятся мерзкими ухмылками и смешками в его адрес. О, Единый, как же он их ненавидел!

Князь Авир лежал на спине, совершенно неподвижно, на кровати в покоях своей дочери. Со стороны даже могло показаться, что мужчина совсем не дышит. Но сердце Князя по-прежнему исправно работало, качая кровь по организму, хотя его обладателю казалось, что оно разбилось на тысячи осколков и уже не способно к тому, чтобы поддерживать жизнь в этом постаревшем, словно на десятки лет, теле. Он уже был больше не в силах сопротивляться роковой действительности.

В какой-то момент Авир Воибор страстно возжелал навсегда покинуть этот мир, лишь бы ему не пришлось услышать ужасной новости о том, что его дочь найдена. Но она больше не являлась человеком, а только лишь телом холодным и бездыханным, искалеченным неизвестным убийцей. Но потом на него снова и снова, словно ледяная волна, накатывало воспоминание о том, что он дал обещание, там, в яблоневом саду, разыскать Агидель. Об этом красноречиво напоминал глубокий порез на ладони с запёкшейся кровью.

Самые сильные клятвы – это те, что идут от чистого сердца и на крови, так ему говорила когда-то очень давно, будто целую жизнь назад, его жена Вета. Тогда, услышав это, он с трудом сдержал смех, но сосредоточенное лицо его любимой, и протянутый на ладони кинжал, заставил его спрятать улыбку и взглянуть под другим углом на эти слова, будто ещё раз попробовать их и ощутить новый смысл и весомое значение. И не сомневаясь больше, он взял кинжал и полоснул себя по ладони, после чего, не отводя взора, завороженно смотрел, как повторила тот же обряд его любимая. Но её кровь, несколько иная и даже чужая, будто смешанная со мглой ночи, была темнее и гуще, и ещё долго стояла перед его взором.