Борис нахмурился, когда эта мысль посетила его. Как он не подумал об этом раньше!.. Если он смог вынести столько пользы из донорской крови, то каких высот он сможет достичь теперь, когда… или если?..

Непроницаемо спокойный, Борис открыл ламинированный шкафчик и достал оттуда контейнер для сбора биоматериала и острый пинцет. Подошёл к трупу так называемого Майкла и оторвал из его реденькой шевелюры один светлый волос. Положив его в контейнер, Борис понес ёмкость обратно к шкафчику, открыл другую склянку с терпкой красной субстанцией, добавил туда волос, капнул в контейнер пипеткой жёлтую жидкость, перемешал всё ложкой и закрыл крышку. Уже во время взбалтывания его пальцы жгло приятным теплом, а, когда через пару секунд Борис надел очки и поднёс светящуюся жидкость к глазам, его лицо озарила почти сардоническая улыбка.

Вылет

В ночь перед отъездом Дерик почти не сомкнул глаз. Зато Сибилл мирно посапывала у него на груди. А ведь завтра она не обнаружит мужа в кровати, а на прикроватной тумбочке у будуарного зеркала найдёт записку:

«Прости, но я не мог поступить иначе. Я либо вернусь, коронованный лавром победителя, либо умру, пытаясь. Не держи на меня зла.

Любящий тебя,

Дерик».

Он долго раздумывал, как объяснить жене свой отъезд, но не написал ничего лучше, кроме незатейливых фраз. После того, как столичная газета напечатала их с Винсом на передовице, Сибилл повисла у него на шее и обещала лечь костьми, но «никуда его не пустить». Тогда, пару дней назад, Дерик уверил её, что передумал «рисковать жизнью ради блажи», но как жалко выглядели его обещания?..

На него давили дядя Юджин и Борис, давила общественность, журналисты освещали каждый его шаг, а в городе из их с Винсом полета сделали настоящее «шоу». Сибилл нисколечко ему не поверила и продолжала до трёх часов ночи лить слёзы, пока природа всё-таки не взяла своё и она не провалилась в сон, крепко цепляясь за воротник его ночной рубашки.

– Ты же не уедешь, не так ли?.. – шептала она сквозь сон. – Ты не оставишь меня, не станешь лгать мне…

Как же она будет злиться на него после, как же будет винить! Но ведь она должна его понимать… «Быть коронованным лавром победителя» – разве недостаточное оправдание для риска?..

И пусть вся республика показывала на них пальцем, они всё равно знали и понимали. Только они вдвоём и понимали.

С семи лет этот очень серьезный мальчик очутился в доме дяди, и с тех пор его жизнь оказалась расписана по часам: занятия по летной инженерии, ипподром, короткий перерыв на обед, фехтование и история государственности. Из него готовили будущего наследника, а в наследниках негоже поощрять или взращивать слабости. Будучи мальчишкой, Дерик никогда не жаловался на судьбу, поражая взрослых выносливостью и жаждой знаний, но, повзрослев, все чаще ловил себя на предательских мыслях о другой жизни. Да и какова она, эта “другая жизнь”?.. И почему она так манила его, откликаясь голосом небезызвестной особы?..

Сибилл действительно показала ему иную жизнь, но, как и за любой риск, за сладостную возможность заглянуть за ширму рано или поздно пришлось платить. Она предала благодетеля – человека, который поднял её из нищеты и сделал звездой сцены. Он лишился наследства и с позором ушёл из дому под ханжеский свист черни. Они рискнули всем, пойдя под венец в тайне и одни против высшего света. К чёрту свет: они с Сибилл всегда играли по-крупному. И никакой Порт Блаунс им теперь ни по чём!

– Неужели тебе совсем не стыдно, Дирк? – однажды спросил брата Фил, который, несмотря на «грешки», чтил «внешнюю благопристойность». – Все Шесть Стен встали на защиту Файерблейза. О вас болтают, вас осуждают.