Я снова закрываю глаза и даю мозгам несколько секунд передохнуть. Если Миша не знал, то хотя бы догадывался о том, что с аудиенции с Александром я вышла с плохими новостями. Расспрашивать он, конечно же, не стал. Ровно как и мозолить мне глаза.

– Ты бы поспала ещё немного. Нам часа два или даже целых три ехать, – я не до конца приоткрываю веки, и Миша опускает шторку, переводя взгляд на меня. – Кошмар приснился?

До слуха долетает тихое копошение, чувствую коснувшуюся лба руку, но глаз не открываю. Миша что-то бормочет себе под нос и кладет свою ладонь на мой лоб полностью. Даже попытайся я заснуть заново, вряд ли выйдет.

– Просто нога затекла. Да и сон уже не придет ко мне, – отстраненно шепчу я, мотнув головой, чтобы сбросить с себя чужую руку.

Открываю глаза, натыкаясь на то, как Миша поджимает губы и коротко кивает, возвращаясь на своё место. Неловкая звенящая тишина между нами разрушается стуком колес и тихими разговорами, что доносятся со всех сторон кареты. Я морщусь, когда медленно поднимаюсь с диванчика, уперевшись в него руками, и чувствую тянущую боль в той ноге, которую отлежала. По ней тут же мелкими уколами проходится боль, заставляя тихо застонать и кое как принять положение поудобнее.

На улице уже ночь. Или раннее утро? Отсветы пламенных сфер пробиваются сквозь не плотные занавески кареты, падая какими-то кривыми лучами, что помогают хорошо ориентироваться в пространстве после сна.

– Ты ведь знаешь, что я услышала от Суверенного, верно? – поджимаю губы, поднимая на Мишу взгляд, и хмурюсь.

Возможно, я бы и не начала эту тему, но понимаю, что просто так отпустить ситуацию навряд ли смогу. Одно дело, когда он врёт мне о моём происхождении, утаивая тайну о Рэддхеме. Другое – когда он не рассказал мне о себе, решив, что таким образом обезопасит. Себя или меня? Ответа я не знаю, но крупица правды – пускай и не без помощи Александра – все равно всплыла наружу. И я просто хочу знать остальное. Без лжи, без тайн, без попытки перевести тему. В конце концов, если Миша все-таки когда-нибудь считал нас друзьями, то сумеет поделиться со мной хоть чем-нибудь.

Вот только… кажется, его не особо радует прерогатива разговаривать на эту тему. Все, что он делает – это поджимает губы и сдержанно кивает.

– Я… я даже не знаю, как мне к тебе обращаться. В своих мыслях или вслух. По имени, по которому я обращалась к тебе всегда? Или по… этому имени, – я опускаю взгляд вниз, чувствуя легкое опустошение и растерянность.

Возможно, узнай я об этом парой месяцев ранее, отреагировала бы по-другому. Сейчас же моя реакция весьма… спокойная, несмотря на то, что Миша предстаёт передо мной совершенно другим человеком. Но ведь это хорошая возможность получить долгожданные ответы хотя бы на часть вопросов.

– Ты же понимаешь, что мне теперь, как минимум, нужны объяснения? Возможно, даже чуть больше, чем ты бы мог мне дать.

Миша согласно кивает, переплетая пальцы между собой, и решительность в его глазах почему-то веселит – словно сейчас я устрою ему допрос, как в сериалах про полицейских. Признаться, я сама осторожничаю с вопросами, прогоняя их в голове несколько раз, чтобы не получить новую порцию шокирующих фактов.

– Первый вопрос остается тем же. По какому имени мне к тебе… обращаться?

– А как тебе было бы удобнее? – получив мои растерянные пожимания плечами, Миша устало вздыхает, откидываясь на спинку мягкого диванчика. – Я всегда был Алистером. С момента рождения и… перерождения, если так можно сказать. Мишей я стал там, в том мире. И пусть это имя мне не прям чтобы и нравится, но за шесть лет оно стало для меня… привычным? Мне всё равно, как ты будешь ко мне обращаться. Но… наверное, тут я бы предпочел, чтобы меня звали Алистером. Мы же в Рэддхеме.