Вдруг посреди развлечений грусть овладела хозяином дома.

– Ведь мы с вами уже подружились, – обратился он ко мне, роняя невольные слезы, – а скрывать от друзей сердечную тайну не принято ни в какой вере. Поэтому я без церемоний обращаюсь к вам с просьбой: если вы ничего не имеете против, я позову сюда мою возлюбленную и утешу тем свое сердце. Без нее душа не знает покоя.

Его слова дышали такой страстью, что, еще не видев возлюбленной ювелира, я уже проникся к ней чувством.

– Ваше счастье – мое желание, – отвечал я. – Что может быть лучше?! Не медлите! Поистине, без любимой не мило ничто.

Юноша обернулся к ширмам и подал знак, и тотчас же вышла и села с ним рядом женщина, черная и безобразная, словно ведьма. От одного ее вида можно бы умереть раньше времени. Глядя на нее, мне стало страшно, а про себя я подумал: «Этакое чудовище – возлюбленная такого красивого юноши. И он еще говорит о ней с восторгом и страстью!» Тихо прочел я заклинание и ничего не сказал.

Трое суток предавались мы вместе вину, песням и радостям; на четвертую ночь опьянение и усталость победили нас. Не помню как, я заснул мертвым сном. Наутро хозяин разбудил меня и, дав несколько чашек отрезвляющего напитка, взял за руки и помог мне подняться. Тут я попросил отпустить меня. Довольный моим посещением, он не возражал.

– Нехорошо больше утруждать гостя, – сказал он своей подруге.

Тогда я быстро надел свои старые одежды и, вернувшись домой, предстал перед пери. До сих пор ни разу еще не случалось, чтобы я провел где-нибудь целую ночь, а ее оставил одну. Смущенный своим трехдневным отсутствием, я просил у нее извинения и в оправдание рассказал все о пиршестве и о том, что хозяин не хотел отпустить меня раньше.

Она хорошо знала обычаи света.

– Что за беда, если пришлось задержаться для друга, – сказала она, улыбаясь. – Я уже все простила. В чем ты виноват? Когда человек приходит в чей-нибудь дом, то только по воле хозяина он может покинуть его. Но я хочу сказать о другом: ты ел, пил и развлекался в гостях; что же, на этом и успокоишься или отблагодаришь его тем же? Надо, чтобы ты пошел и привел этого молодого купца к себе в гости и задал бы ему пир вдвое роскошнее. А об устройстве не беспокойся, с божьей милостью все, что нужно, вмиг будет готово, и празднество получит должный блеск.

Я послушался и пошел к ювелиру.

– Ваше желание я выполнил беспрекословно, – сказал я ему, – теперь и вы, следуя пути благосклонности, примите мою покорную просьбу.

– Я ваш душою и сердцем, – ответствовал он.

– Если вы пожалуете в дом вашего покорного слуги, – продолжал я тогда, – вы окажете мне величайшее снисхождение.

Молодой человек долго отнекивался и извинялся, но я не отставал, пока не добился согласия. Тут же я повел его к себе, а по дороге все размышлял, как бы устроить ему такой прием, чтобы он был доволен. «Вот веду я его с собой, – думал я, – а что из этого выйдет?»

С такими тревожными мыслями я приблизился к дому. И что же вижу! У входа неописуемая пышность: улица подметена и полита водою, расставлены стражники и булавоносцы. Я изумился: туда ли я попал? – но, признав свой дом, решился войти. Гляжу: по всем комнатам разостланы великолепные ковры, каждый на подобающем месте; разложены маснады и расставлены в строгом порядке Шкатулки с бетелем, кувшины с розовой водой, коробочки с благовониями, плевательницы, букеты цветов и вазы с нарциссами. В нишах лежат всяких сортов апельсины и разнообразные сласти. Тут за ширмами из разноцветной слюды пылают светильники, там – сияют люстры и канделябры в форме кипариса и лотоса, а по всей зале и галереям расставлены ароматные камфарные свечи в подсвечниках из чистого золота и развешаны усыпанные самоцветами фонари. Люди стоят наготове, каждый там, где велит его должность. В кухне звенят посудой, а в водохранилище уже все на своих местах: на серебряных подносах расставлены завязанные кисеей кувшины и накрытые крышками сосуды с теплой водой, дальше, на столике, на блюде под крышкой, разложены черпаки и чаши; большие кувшины стоят во льду, и длинногорлые бутыли покачиваются, охлаждаясь в растворе селитры. Можно сказать, все готово для царского пира. Собрались танцовщицы, шуты, мальчики-танцоры, музыканты, певцы – все в красивых одеждах; они пробуют струны своих инструментов.