Выгрузка крупного рогатого скота, как и тяглового поголовья, заслуживает отдельного рассказа, да ещё с произошедшим казусом в стиле Максима Горького. Для выгрузки животных использовали прочную крупноячеистую растительную грузовую сетку, разложенную на палубе. Посередине укладывали брезент, чтобы не повредить брюхо животных о сеточные ячеи, ибо весь вес животяги более полутонны будет опираться именно на неё. Ничего не подозревающее животное заводили в центр сетки, так, чтобы его брюшная полость располагалась над брезентом, а ноги спокойно провисали через крупную ячею, и начинали медленно поднимать сетку. Когда ноги коровы или лошади начинали отрываться от привычной твердой опоры, тут и наступала самая настоящая паника, которая продолжалась совсем недолго, в таком положении парнокопытные коровы и непарнокопытные лошади вели себя одинаково. Животные были беспомощны и, немного подёргавшись, не чувствуя каких-либо дополнительных болезненных ощущений, мирились с дальнейшей участью – будь что будет – немного успокаивались вплоть до высадки на берег, лишь вытаращенные, от того казавшиеся ещё более огромными, наполненные ужасом глаза выдавали их состояние. Оказавшись на берегу, задрав хвосты, со ржанием и оскорблённым мычанием мчались куда глаза глядят, выражая возмущение столь безобразным к ним отношением.

Старший помощник капитана, ветеран флота Василий Иванович, полный тёзка комдива 25 Чапаева из сословия вечных старпомов по причине отсутствия высшего образования, был очень опытен в подобных перевозках, можно сказать, профессионал и знаток своего дела, ему было уже за пятьдесят. За свою моряцкую жизнь он перевёз не одно стадо домашних животных в труднодоступные уголки тихоокеанского побережья, можно сказать, был самым крупным специалистом в Охотоморье и на островах по перевозке крупного рогатого или вовсе безрогого, как и более мелкого скота, чем-то напоминая укротителя крупных хищников из кинокомедии «Полосатый рейс». Во время подъёма животин являлся сигнальщиком, находясь у фальшборта, чтобы его видел лебёдчик и выполнял нужные эволюции контролёрами обеих грузовых стрел. Не хватало только ранить какую-нибудь скотинку на финальном этапе их путешествия. Одна обезумевшая корова при подъёме сетки опросталась жидким содержимым её немалого желудка, опорожнив его на находящегося внизу старпома, уделав с головы до ног ничего не подозревавшего «чифа», после чего тот под гогот рабочей бригады понёсся под душ в полной амуниции. Как тут не вспомнить то ли анекдот, то ли быль, приписываемые Максиму Горькому. Пролетающая птичка уронила каплю на его лоб, вытираясь носовым платком знаменитый пролетарский писатель произнёс: «ХОрошо что кОровы не летают». Как выяснилось, летают, да ещё с «медвежьей» болезнью в воздухе. Оказалось почти как в старой, далеко не изысканной, грубоватой народной прибаутке: «Разрывается мешок с дерьмом – и тут я, весь в белом!»

На острове Итуруп и вовсе возникла тупиковая ситуация, хотя даже Киса Воробьянинов, не отличавшийся сообразительностью, будучи в отчаянном положении, изрёк: «Торг здесь неуместен», выдав до сих пор часто повторяемую крылатую фразу, столь нехарактерную и нежданную для него самого. Оказывается, ещё как уместен, не везти же кавалерию обратно, да и кому её сдашь, своей-то конюшни нет, нужно помещиком быть, коих ликвидировали как «класс» уже более пятидесяти лет тому назад. На острове могли принять только коров, но ни лошадей, нужды в которых не было, после получения долгожданного тягача надобность в конно-гужевом транспорте отпала, и прибывшие «мустанги» оказались не у дел. Заявками на снабжение военных «точек» занимался целый отдел штаба Дальневосточного военного округа, находящийся в Хабаровске, и снабженцы, недолго думая, перепечатали предыдущую заявку без изменений, хотя уже целый год как «железный конь пришёл на смену крестьянской лошадке», как вещал с трибуны товарищ Бендер Остап Ибрагимович, сын турецко подданного, лидер гонки во время торжественной встречи на одном из пит-стопов известного автопробега по бездорожью. Между тем лошадиная история имела следующее продолжение: «ревизор», он же грузовой помощник капитана в компании лошадей и коров, убыл на берег для подписания документов, подтверждающих сдачу конской тяги в здравом телесном состоянии и их получение новыми хозяевами в погонах. Перепуганные после выгрузки на баржу животные ещё не отошли от пережитого стресса и, едва только плавучее средство уткнулось в берег, а носовая рампа сравнялась с урезом воды, с места галопом и едва ли не со слезами на глазах от обуявшей их радости рванули на песчаный берег. Поджидавший баржу сверхсрочный прапорщик наотрез отказался подписывать документы на выгрузку, мотивируя ненужностью конского состава, отсутствием заказа и корма. Но если он всё-таки в числе доводов указал отсутствие кормов, то оставалась какая-то надежда его уломать, ведь привезённого сена вполне хватило бы на год. Анатолий едва не впавший в уныние, несколько воспрянул, появился шанс справиться с прапорщиком, к счастью, не владевшим элементами дипломатической логики. Тут же ему показали погрузочные документы, проинформировав о кипах прессованного сена.