Работа с баржами, тракторами и судовым грузовым устройством в условиях необорудованного берега двенадцать часов через двенадцать, среди частых туманов, дрейфующих льдин и идущим с моря волнением даже в благоприятную погоду, с малоквалифицированными трактористами, старшинами барж, да и набранным с бору по сосенке экипажем, удваивает и без того подстерегающую на каждом шагу опасность для судна и людей. На каботажные суда, да ещё с самовыгрузкой, направляли нарушителей на исправление, что-то вроде колонии общего режима. К ним присоединяли неопытную молодёжь, зарабатывающую характеристики для получения допуска к загранплаванию, выпускников мореходных училищ в качестве баржевиков, но не имевших ни малейшего опыта, зачастую видевших самоходные баржи впервые. Случаи гибели людей были не так уж и редки: на многих островах, побережьях Камчатки и Чукотки встречались самодельные примитивные памятники мореходам, погибшим в жестоких условиях северного завоза.

Но приближалась зима, и ледостав набирал силу, спускаясь всё южнее, пока не оставил без зимнего савана только Японское море, лишая «завозников» их основной работы до следующей весны, да и спущенные сверху задания по снабжению «точек» были выполнены как очередная победа в трудовой «битве», конца которым не было видно. Так вот и живём: от победы к победе, от битвы к битве, непонятно для чего каждый раз сражаясь из последних сил. Окончания этой непрерывной войны в обозримом будущем не предвидится, ибо она приобрела перманентный характер. В период межсезонья списывались все каботажники и приходили старые визированные кадры, специалисты по «домашним» рейсам, но совсем не герои, да и не претендующие на геройство, они-то цену постоянно повторяющемуся шоу знали прекрасно – «старого воробья на мякине проведёшь». Тогда и начинал пароход работать на ближнюю «заграницу», выполняя рейсы, о которых упоминалось выше. Об одном из них стоит упомянуть особо, хотя, по сути, он не очень и выделялся среди себе подобных.

О перевозках хлопка, или, как его ещё называли по незнанию, джута, в кипах из северокорейского Раджина уже упоминалось, и общий подход властей к погрузочным операциям опасного груза очевиден, но каждый случай по-своему интересен. Вот и на этот раз тот же самый груз назначением на Японию. Перед погрузкой обязательный инструктаж с переводом на корейский язык судовым агентом, на видном месте на передней площадке трапа отпечатанная инструкция о запрете курения в трюмах из-за опасного в пожарном отношении груза. Но стоило грузчикам спуститься в трюм, как начиналось повальное демонстративное курение сигарет местного «бренда», от дыма которых перехватывало дыхание, сидя на хлопковых кипах при полном попустительстве властей и портовского начальства, хотя трудно разобрать, кто из них кем является. Очень уж сильно походит всё мелкое и крупное руководство на работников спецслужб, не имеющих никакого отношения к деятельности портовиков по их прямому назначению. Что касается курения, то кто знает, может быть, таким образом обычные голодные работяги мстили Советам за привезенного и навязанного ими вождя, который превратил страну в мирового изгоя и концентрационный лагерь для своих подданных, вполне возможно, в этом и есть толика истины. Как бы ни так, но основание уже укоренившейся династии в стране, строящей социализм, вовсе выходит за рамки всех теоретических обоснований, и никаким «человеческим лицом» этот парадокс объяснить нельзя, разве что сослаться на специфичные азиатские особенности, ибо даже отдалённых, чуть-чуть похожих аналогов в мировой истории не усматривалось. Можно сказать, новый вклад в дальнейшее развитие марксизма-ленинизма. Недаром основоположники новой религии, Маркс и Энгельс, изрядно подстраховали себя: «Наша теория не догма, а руководство к действию!» Таким образом, для многих появившихся позже божков и царьков нашлось теоретическое оправдание, а за практическим исполнением дело не стало. Трюмные матросы во главе с грузовым помощником всячески пытались бороться с потенциальными поджигателями, ругались с бригадирами, писали протесты агенту, но безрезультатно, сродни «гласу, вопиющему в пустыне». Голодные грузчики постоянно озлоблены, несмотря на старания сочувствующих членов экипажа подкармливать некоторых. Трудно было ждать от такого сердоболия какого-либо проку, стоит лишь кому-то прекратить курение, как те, которым не достался кусок хлеба сразу же, донесут на соседа, и тогда с ним церемониться не будут, у них это быстро делается – учителя были хорошие. Вот и приходится ему подстраиваться под своих «друзей», дабы не попасть под подозрение. Уже в Японии во время выгрузки обнаружили две повреждённые кипы хлопка, одна и которых выгорела под обшивкой полностью, до пепла, а вторая только занялась, но погасла. Хлопок опасен тем, что горит без доступа воздуха, и случись пожар в трюме, никакие противопожарные средства не помогут, остаётся лишь полностью залить трюм водой. На обеих кипах обшивка выгорела в виде отверстия около пяти сантиметров в диаметре с окурком в пепельном углублении. Несчастные грузчики всё-таки отчасти удовлетворили свою злость, подбросив подлянку судну и мореходам. Непонятным выглядит отношение властей, по сути дела, потворствующих таким выплескам злобы, но это касается лишь иностранных судов с их грузами, в противном случае, стоит только кому-нибудь из них подобрать и прикарманить на дороге ржавый гвоздь, тут же последует расплата по всей строгости законов страны, гвоздь-то – собственность государства, а не какой-то иностранный подданный. Похоже, таким образом власти способствуют выбросам отрицательной энергии, создавая образ внешних врагов, мечтающих захватить и поработить империю Кимов, проще говоря, переводят стрелки. Из-за козней внешних врагов страна и вынуждена жить в постоянном напряжении, отказывая себе во всём, очень даже знакомая идеология, дающая стопроцентный результат, можно сказать, работает без осечек, и никакие грабли не помогают уже многие десятки лет. Нет смысла её менять, если она действует столь безотказно, было с кого взять пример. К счастью, переход до Страны восходящего солнца был недолог, всего-то полтора суток и возгорание не успело распространиться на соседние кипы, да и отчасти повезло: погрузка производилась при моросящем дожде, и обшивка кип увлажнилась, не дав вспыхнуть открытому огню. Хлопок, вначале не горит, только тлеет, и может пройти несколько суток, после чего прорвутся языки пламени.