— Что с тобой? — спросил он сверху, глядя, как Гошка откалывает от бревна щепку за щепкой, с ожесточением уничтожая врага.

Мальчишка выдохнул сквозь зубы, воткнул меч в ближайший чурбак и тоже полез на "дерево". Гошка так разгорячился, словно у него самого нешуточный жар.

— Дик, этот бывший слуга королевы умрет? — с тревогой спросил он, усевшись на горизонтальной ветке.

— Надеюсь, нет. А что? Раньше ты за незнакомых не переживал. Ты его даже не видел.

— Не знаю, — нахмурился Гоша, — может, я волнуюсь больше о нас, чем о нем. Как думаешь, то, что он не приходит в себя столько времени, очень плохо? Это не может быть каким-то проклятьем?

— Чего? — недоверчиво переспросил Дик. — И это говорит мой "крестник"? Думал, вера в привидений твой единственный заскок. Извини, недооценил. Какое проклятье, откуда?

— Я подумал… — Гоша нервно глотнул, собираясь с духом: — Ему стало хуже сразу после разговора с Диной. Физически она ничего не могла ему сделать, но, может, наслала какую-то колдовскую болезнь, а? Она ведь так кого угодно может вызвать… Я не хочу, чтобы она и до нас… до тебя добралась, — прошептал он, отводя глаза.

Дик обреченно вздохнул и взлохматил "крестнику" светлую челку. А потом легонько постучал ему по лбу. Хотя испытывал сильное желание дернуть Гошку за ухо, чтобы привести в чувство.

— Никакого волшебства сильнее солнечной связи, на расстоянии мысленно наслать никто не способен. А этому магниту можно не подчиняться. Чтобы по-настоящему причинить вред кому-либо даже для такой сильной и злобной колдуньи, как наша драгоценная королева Дина, требуется отравить человека зельем. Всё равно, заставить выпить или влить в кровь. Или, хотя бы, прикоснуться. Но при нестойком совмещении граней это, к счастью, невозможно.

— Значит, Дина его так напугала, почти до смерти. Знаю, как она может действовать на людей.

— Всё так же ее боишься? — тихо спросил Дик.

— Наверное, намного меньше теперь. Но мысль, что она так близко, что может появиться тут, прийти за любым из нас, когда пожелает…

— Думаю, не может. Долина ее всё-таки не пускает. Шахвальда действительно подвела открытая рана. Кровь дает Дине надежную связь. Она идет сквозь пространства, как гончая по свежему следу.

— Но всё-таки думаешь, он выживет? — беспокоился Гоша. — Столько времени без памяти…

— Подумаешь! Сам и неделями лежал, — отмахнулся Дик. — Что ты хочешь, у Шахвальда дыра от пули в боку и лихорадка, как всегда после серьезных ран. Кроме того, он пережил подряд несколько нервных потрясений, что, естественно, на него повлияло не лучшим образом. Магистр — мирный кабинетный ученый. Он не привык, чтобы в него стреляли в упор!

— Откуда ты знаешь, что близко, ты же не видел, — слегка успокоившись, поддел его Гоша.

Дик шевельнул бровью.

— Знаю, какое обычно расстояние для казни. Если стреляют внутри двора, отходят метров на шесть, а "на природе" гораздо ближе, чтобы не сбежал… Извини, Гошка, тоже плохо соображаю, что говорю. Не волнуйся, он выживет, рана не слишком опасная. Главное снять нервный жар. Это кризис. Пройдет. Всегда проходит.

— Спасибо, ты меня успокоил, — ученик криво усмехнулся. Тут же снова вытянул шею и замер в тревоге, глядя на другой берег реки: — Дик, там что-то случилось! Люди бегают, и кто-то идет сюда. Без причины они ведь не переходят на наш берег. Надо узнать, — мальчишка спрыгнул вниз. Дик последовал за ним.

— Срочная эстафета! — помахал им рукой один из мужчин поселка. — Письменная. Для ордена Панголин.

Дик взял узкую полоску бумаги, свернутую втрое. Вместо печати было нарисовано солнышко. Он вздрогнул, ещё не открыв послание.