— М-м-м… а как бы ты хотела? — отвел глаза Дик.

— Я хочу знать, как было.

— Не мог я на нее наступить, края развевались, не доставая до пола, — пожал плечами Дик. Но Лина продолжала пристально смотреть ему в лицо, и рыцарь сдался: — Ну, да, да, это счастливая, но рассчитанная случайность. Там были доспехи с торчащей пикой. Провел ложный маневр, нарочно, чтобы она к ним отступила. Сделав резкий поворот, она и зацепилась за эту пику.

Что смеешься, скажешь, это доказательство моего боевого мастерства? Всего лишь уловка. Одна из тех, что позволяет слабым, обманом побеждать более сильного противника. И везение. А как тебе это, — он показал пальцем другую строчку:

— "…Но Дик был настолько пьян, что не чувствовал, как его бросили в повозку, и не замечал тряски на ухабах…" — на редкость героическое описание!

— Но та девушка налила ему яду в бокал! — заступилась Лина.

— Да зачем он вообще с ней пил, понимал же, добром не кончится!

— И зачем же? Вопрос к тебе.

— Не помню. Самонадеянный болван, потому что! Она так мило кокетничала, не думал, что… то есть, думал, что это, скорее всего, ловушка, но не ожидал, что она решит травить меня прямо в зале! Надеялся, мы поднимемся в комнату наверху, и уж там меня будет ждать засада.

Не повезло. Поплатился за легкомыслие, как с ним бывало очень часто. Уж не говорю о тех случаях, когда твоего "героя" приговаривали к смерти, а он, не то что пальцем, мыслью не шевелил, чтобы спастись. Всё за счет других и чистого везения.

— Но никто не заставлял многих людей спасать тебя, рискуя собственной жизнью. А они шли, и спасали! Ты нужен, понимаешь? Тебя все любят. Мне нравится тот случай, когда маленький сын тюремщика…

Дик поморщился, словно укусил кислое.

— Не самый точный пример… хотя, отличный! Чтоб ты знала, этот великодушный мальчик спас меня не по исключительной доброте или симпатии ко мне. Думаю, им двигал панический ужас перед тем, что могло быть дальше. Он же меня и сдал в руки стражи.

Почти все дети города знали, где прячусь. Любой мог выдать. Он очень хотел, чтобы его папа получил повышение и королевскую награду! А потом испугался, что на него будут показывать пальцем как на предателя. Вот и полез ночью в подвал, украв ключи у отца.

Это было даже не раскаяние, только страх. Как его станут презирать, если узнают, он боялся больше, чем того, что могут поймать и наказать как моего сообщника.

Ты бы ещё вспомнила тот светлый миг, когда во время мятежа, карательный отряд окружил мирное селение, где я нашел убежище. И солдаты требовали выдать мятежников, а все жители, как один, стоически молчали, предпочитая лучше погибнуть, чем… как там?

— "…чем запятнать себя предательством", — подсказала Лина. — А что, разве не так? Или, может, ты не вышел на площадь, чтобы спасти их от разъяренных наемников, которые угрожали казнить любого, наугад, если люди будут молчать?

Дик легкомысленно мотнул головой:

— Не-а! Не успел. Меня сдали, не торгуясь. Потом, конечно, кто же признается собирателям историй, как героически всё было!

А самое интересное, дальше, там вообще не написано. Солдаты мигом поняли, с какими храбрецами имеют дело, и заставили их притащить кучу камней на площадь. Каждый житель селения должен был кинуть в меня камнем (и непременно попасть, иначе не считалось), чтоб доказать, что они сами не мятежники. Думаешь, хоть один не бросил? Имею в виду взрослое население, детей, к счастью, не спрашивали.

Лина нашла нужное место в книге и старательно прочертила на полях двойную линию, низко наклоняясь над страницами, чтобы скрыть от Дика свое лицо.