— Это ясно. Зачем? — спокойно спросил Дик.

— Как зачем? История нашего ордена и его деяний, — сделала вид, что удивлена вопросом Линочка. — Должен ведь кто-нибудь когда-нибудь рассказывать ее потомкам. Вот я и решила начать прямо сейчас, и следить за тем, чтобы все сведения были правдивы, ведь лучшая летопись та, которую ведут очевидцы.

Дик с тяжелым вздохом опустился на вторую скамейку возле летнего столика, держа фолиант на коленях.

— Тебе что, этих приключений мало? — он устало кивнул на раскрытую книжку. — Мечтаешь издать полное собрание?

— Естественно!

— История нашего знакомства — куда ни шло, сентиментальные воспоминания и всё такое… Но это уже явный перебор:

"История вторая, о том, как бесстрашная Ангелина

проникла в школу королевы Дины".

Если ты хоть слово написала там о профессоре, тем более, посмела упомянуть его прозвище… Гм… хоть представляешь, что он с тобой сделает?

— Что же? — полюбопытствовала Лина, нисколько не боясь.

— Сварит в соленой воде на медленном огне. Живьем подвесит над котлом и будет варить частями. Начнет с пальцев, чтобы не тянулись больше вести подобные летописи. Потом язык… Дальше…

— А ты куда смотреть будешь?! — возмутилась Лина.

— Буду следить, чтобы не слишком кипело. Попутно могу диктовать историю о том, как погибла бесстрашная Ангелина от собственного легкомыслия. Вот это действительно будет поучительно для потомков!

Лина улыбнулась. Воткнув меч в землю, подошла к нему и потерлась лбом о его плечо.

— Дик, но ты ведь не сердишься по-настоящему, а?

— Я в бешенстве, — по ответу не верилось, чтобы он испытывал хоть малейшее раздражение. Но грусть, которую почувствовала Лина, была настоящей. — Неужели не понимаешь, такие вещи нельзя писать. Как ни старайся оставить их в пределах нашей домашней летописи, они со временем могут расползтись по свету. Даже быстрее, чем думаешь. Это очень опасно для тебя и Гошки, и… очень глупо для меня. Вполне хватает ненужной славы с этой книжкой, — он снова показал глазами на то, что читала Лина, — зачем вторая? А если она дойдет до ушей Дины…

— Да откуда она узнает!

— Тебе однажды придет в голову взять это милое развлечение с собой на прогулку, чтобы вписать некоторые подробности на досуге и…

— По-твоему, я совсем дурочка? — Лина бросилась успокаивать его тревоги с последней. — Журнал не должен покидать пределов долины. Здесь он надежно защищен! Отправляясь на "прогулку" все вместе, мы должны поручать его хранение главе совета, или семье Эм, вот и всё.

— В пределах долины почему бы не ограничиться устными рассказами, которыми вы с Гошкой и Берениксом и так постоянно морочите голову всем местным деткам?

Зачем нужен такой опасный документ, описывающий подробно все наши последние планы, не понимаю! Очень прошу, подумай хорошенько. Пользы от него ноль, а риск огромный. Может, придешь к выводу, что лучше уничтожить летопись этих событий и, тем более, не вести новую.

— Ты не читал? — с полной уверенностью в ответе лукаво спросила Лина.

— Мне заглавия хватило.

— Тогда прочти всё для начала. И если там будут неточности и у тебя поднимется рука, сожги сам, я не возражаю.

— Это шантаж, Линочка.

— Ты меня вызвал, я защищаюсь!

— Хорошо, прочту, и твой писательский талант обсудим позже. Но тот предмет, о котором ты одновременно пишешь и читаешь, в любом случае, недостоин, ни того, ни другого. Хотя бы поэтому уверен, что в летописи больше вреда, чем пользы.

— Почему ты так думаешь, Дик?

— Знаю, о чем говорю. В конце концов, если сам — герой этих историй, позволь мне судить о них. Убежден, что тебе, да и всем остальным, участвовать в них куда более безвредно, чем читать об этом. Сами истории в литературной обработке создают жуткий образ и заставляют читателей симпатизировать ему. У детей нарушится представление о ценностях. Это, по-твоему, хорошо?