Это, пожалуй, единственное, что может утешить жертву и поддерживать в ней желание не сдаваться. Сколько бы сил ни было на стороне мучителей, их победа, всё-таки, не предопределена заранее. Всегда можно суметь продемонстрировать свое превосходство над силой. Иногда, скрывая истинные чувства, иногда, открыто принимая вызов. В подобных противостояниях победить можно, только не показывая своего страха и слабости.

Для неравных, ненормальных поединков подходит парадоксальная реакция: делать совсем не то, чего от тебя ждут. Реагировать иначе, чем заставляют. Ставить в глупое положение тех, кто пытается унизить тебя — что ещё остается?

Как доказать, что не покоришься превосходящей силе? Чем победить тех, кто держит в своих руках твою жизнь?

Только делать вид, что их сила для тебя ничего не значит. Не показывать страха перед смертью, даже если боишься. Удерживать крик боли, демонстрировать ее бессилие, встречая ее как можно спокойнее и без страха.

Действительно помогает. Страх, и в первую очередь страх смерти, в человеке так силен, что ослепляет и не дает разобраться в своих настоящих чувствах. Пока не победишь этот страх в себе, бесполезно пытаться победить других. Внутренней силы не будет. Значит, и противопоставить силе врага будет нечего.

— Да, наверное, я боюсь, — наконец признал Гошка. — И теперь, из-за того, что ты сказал, боюсь ещё больше. Откуда люди берут такую силу?

— Свыше, — просто ответил Дик. — Собственных человеческих сил никогда ни на что толком не хватает, ни для истинно доброго, ни для по-настоящему злого.

Люди слабые и ленивые существа. Они даже не столько дрожат за свою шкуру, сколько просто не верят в себя, зная, какие у них слабые силы. Часто даже не пытаются пройти до конца, узнать свой предел терпения. Сама мысль о неравном противостоянии их настолько пугает, что они заранее сдаются.

Сам последние годы слишком часто сдавался, даже не принимая вызов. Знаю ощущения тех, кто живет в страхе, и тех, кто брошен на противостояние в одиночку, без всякой поддержки. Моральных сил в изгнании у меня не оставалось вообще. Точно знаю, сам не мог выжить, меня спасли оттуда. Но физическая боль… вот уж что меня совсем не пугает. Она мне понятна, знаю, как с ней бороться. На нее у меня сил хватит даже теперь.

В общем, форму протеста каждый выбирает по своему вкусу. Кто-то насмехается над превосходящей силой, кто-то ее старательно игнорирует, кто-то заранее демонстрирует превосходство над болью, причиняя ее себе сам.

Люди совершенно ненормальные существа, непрямолинейные и нелогичные. Они всегда умудряются в чем-нибудь обмануть ожидания окружающих. Но только в редких случаях это считается достойным.

Гоша и Лина слушали Дика, затаив дыхание и глядя на него во все глаза. Береникс слушал сдержанно, философски, время от времени кивая и что-то ворча себе под нос.

Урок был окончен.

19. 19.

После обеда немного поупражнялись в меткости, а потом рыцари-ученики могли отрабатывать приемы с мечом самостоятельно, тренируясь для завтрашнего поединка.

Вечером Гошка помогал Дику по хозяйству. Складывал дрова, носил воду. Единственным знаком, что он не забыл дневной разговор, стало то, что мальчишка спросил, какую самую сильную боль, теоретически, могла бы причинить своему противнику Дина, попадись он к ней в руки.

— Телесную? — уточнил Дик. — Даже не знаю… Думаю, королева дьявольски изобретательна в жестокости. Но даже ей не под силу придумать что-нибудь совсем новое.

У человека всегда одно поле боя: мышцы и нервы, способные причинять ему страдания разной силы, если их терзать. Ещё можно ломать кости, что делают редко, как правило, случайно. Если это не способ убийства, конечно. И у палачей примерно один арсенал был во все века.