Местечко, в котором жила наша семья, было небольшим, но и не совсем крошечным. Несмотря на пышное название, золота в Златополе – по крайней мере, видного невооруженным глазом, – не было, если не считать позолоченных креста на костеле, купола на церкви и шестигранника на фасаде синагоги. (Ну и толстенной жены доктора Каца, которую он называл не иначе, как «золотко мое».) Откуда же имя? Старожилы рассказывали, что история городка ведет свой отсчет аж с XVII века, что сначала назывался он Гуляйполем, находился на территории Польши, а потом стал собственностью князя Потемкина. Может, из любви к своему фавориту и оказалась в наших местах, если верить той же легенде, в конце века восемнадцатого Екатерина II: увидев желтые, золотые пшеничные поля, окружавшие городок, она велела переименовать его в Злато Поле. И стал городок величаться Златополем. Еще одна потемкинская деревня, хоть и с настоящей паровой мельницей, маслобойней, гимназией. Но все эти достижения цивилизации вместе с жителями городка оказались за чертой оседлости, пересекать которую евреям категорически запрещалось, – этим мы тоже обязаны Екатерине, оградившей себя таким образом от многочисленных иноверцев, доставшихся ей после очередного раздела Польши.

Прошел еще век, и ровно за десять лет до моего рождения в Российской империи была проведена первая всеобщая перепись населения: захотелось Николаю II точно узнать, сколько у него в подчинении живых душ. Первая, она оказалась и последней, а результаты ее были опубликованы в 89 томах, содержавших информацию о 125 680 682 жителях, 4 % из которых, то есть более пяти миллионов человек, составляли семиты по языку, они же иудеи по вероисповеданию. Не был обойден вниманием и Златополь, а потому доподлинно известно, что на начало XX века было в нашем городке 11 400 жителей, из них 6373 еврея. Бо́льшую часть второй, меньшей, половины, составляли католики-поляки, остальные – православные украинцы и русские. Несмотря на то что числом их было меньше, и костел, и церковь были размерами больше синагоги, но это ни у кого не вызывало вопросов.

И кресты, и купола, и шестигранник, как и вообще весь город, существовали прежде всего благодаря щедрости семьи Бродских, сахарных королей и крупнейших предпринимателей того времени. Основатель этой династии Меир Шор когда-то переселился вместе с женой Мириам в Златополь из галицкого города Броды и в память о нем изменил фамилию. В Златополе Бродские задержались недолго, переехав в Киев, но пожертвовали немалые суммы на ставшее второй родиной местечко. Один из сыновей Меира, Абрам, выстроил каменное здание для больницы на сорок коек и обеспечил ее содержание; другой, Израиль, основал приют для бедных. Говорили, что Израиль этот был человеком необычайно умным, но совершенно необразованным, а потому постарался дать своим детям наилучшее образование.

Следы щедрости сына Израиля Бродского, Лазаря, в Киеве сохранились и поныне: от хоральной синагоги до Бессарабского крытого рынка и Политехнического института, построенного на деньги промышленников, среди которых наибольшую сумму пожертвовал именно он. На чем же он сделал столько денег, наверняка поинтересуется Надюля и засмеется, когда я скажу: на сахаре. А это чистая правда. Мой дедушка Ханина рассказывал мне, что отец Лазаря основал свой первый сахарорафинадный завод недалеко от Златополя, будучи совсем молодым человеком, от силы года в двадцать три или двадцать четыре. Компаньоном его стал не кто-нибудь, а богатейший помещик Петр Лопухин, внучатый племянник самого князя Потемкина. В отличие от деревень князя, завод был самым настоящим, да еще и прибыльным, и со временем Бродский стал его единственным владельцем. Лазарь и его брат Лев унаследовали от отца не только отличный бизнес и коммерческую жилку, но и щедрость и чуткость к общественным потребностям.