Усложнение хозяйственной деятельности избавило мужчину от необходимости проводить все дни напролет на охоте, а женщину тратить долгое время на поиски съедобных плодов, ягод и корений, – человек перешел к разведению скота и земледелию. Огонь и здесь продолжал оказывать человеку услугу: мужчине с его помощью стало легче расчищать от деревьев место для пахоты и изготавливать из их комлей плуги и другие сельскохозяйственные орудия, а женщина стала больше времени проводить дома, растить детей, доить коз и коров и поддерживать в очаге огонь.

Но вот все работы по подготовке земли к севу закончены и пора задобрить природу, чтобы она вознаградила человека за его труды будущим щедрым урожаем. Далее я снова обращаюсь к книге Сакса и Ранка «Значение психоанализа в науках о духе»: «Слишком общеизвестны… названия человеческих процессов зарождения из области земледелия (семя, оплодотворение и т. д.). Отождествление оплодотворения у человека и в природе, лежащее в основе этого лингвистического тождества, ясно сказывается в удержавшемся до последнего времени обычае при засеивании земли, заключающееся в том, что голая пара совершает на пахотной земле половой акт, чтобы побудить почву к подражанию. Интересно, что как в греческом и латинском, так и в восточном языке[19] слово “пахать” употребляется обычно в смысле “совершать coitus[20]” и что выражениями “сад”, “луг”, “поле” по-гречески шутя называют женский половой орган, который в “Песне песней” Соломона назван “виноградной горой”[21]. Символическое очеловечивание земли мы встречаем у индейцев Северной Америки, противодействие которых земледельческой культуре объясняется тем, что они не хотят наносить раны матери-земле…»

Нетрудно догадаться, что в случаях, подобных описанному, совокупление мужчины и женщины на вспаханной земле было не столько половым актом в буквальном значении этих слов, сколько символом, основанным на вере, что у природы и человека общие начала. А чтобы эти начала не нарушились, человек стал создавать идолов, которые в конкретно-чувственной форме, в виде материализованных тел символизировали единство признаков, одинаково присущих как человеку, так и всей природе.

Известно: не жрец, а поклонение создает идолов. В Эрмитаже представлена богатая коллекция женских фигурок, созданных первобытными людьми. Среди них привлекает внимание статуэтка, выточенная из бивня мамонта, как полагают специалисты, 40 – 30 тысяч лет назад, то есть на заре возникновения религии и выделения человека из окружающего мира. По месту находки статуэтки (село Костёнки, расположенное в 40 километрах от Воронежа) она получила название Костёнковской (или Воронежской) Венеры и рассматривается как прообраз всех последующих Венер и Афродит. Первоначально же женские фигурки олицетворяли верховную богиню практически всех древних народов – Великую Мать.

Однако куда как большее распространение на заре возникновения религии получило изображение мужского начала, которому первобытные люди придали форму фаллоса. Культ фаллоса оказался настолько живучим, что вытеснил культ огня, и если огонь мы назвали Прабогом, то фаллос стал поистине Первобогом, влияние которого сказалось на всех последующих религиях и культуре в целом.

(Этот же культ фаллоса, замечу в скобках, на заре своего возникновения потребовал, как любой другой культ, себе жертв, пободных жертвам огню в домашнем очаге, о которых писал Афанасьев. Полней всего эти жертвы выразились в обряде обрезания. Первыми из священнослужителей стали обрезать крайнюю плоть египетские жрецы, у которых этот обряд заимствовали евреи, а за ними арабы. В обмен на обещание 99-летнему Аврааму сделать его отцом множества народов и дать ему в удел всю землю Ханаанскую, Бог поставил условие: «Ты же соблюдай завет Мой, ты и потомки твои после тебя и в роды их. Сей есть завет Мой, который вы должны соблюдать между Мною и между вами и между потомками твоими после тебя: да будет у вас обрезан весь мужеский пол. Обрезывайте крайнюю плоть вашу: и сие будет знамением завета между Мною и вами» (