Возникая как патриархальная власть, госаппарат становится коллективным деспотом, а народ попадает в поголовное рабство к тем, кто олицетворяет единое начало».

Первый путь образования классов присущ европейским странам и США, которые на этапе формирования начального капитала использовали одну из самых варварских форм товарной цивилизации – рабовладение. Второй путь образования классов обычно называют азиатским, и именно по такому пути стала развиваться Россия. «Формы правления азиатского типа, – продолжает Киселев, – отторгают товарно-денежные отношения. Они довольно устойчивы, хотя и проигрывают в эффективности западному пути развития цивилизации. Вместо вещных связей здесь царят внеэкономические, личностные зависимости. Объективной основой их является коллективная собственность на основные средства производства, прежде всего на землю».

Вопросу о двояком пути образования классов в нашей стране не уделялось должного внимания, поскольку этим вопросом не занимались специально ни Макркс с Энгельсом, ни Ленин. Между тем как раз этот вопрос содержит в себе множество важных подвопросов. Почему, например, именно в России все преобразования, включая революции и реформы, носят верхушечный характер и никогда не инициируются снизу, а если и инициируются, то принимают форму бунтов и гражданских войн, которые обходятся народу неисчислимыми жертвами? Почему каждый новый руководитель страны, будь то князь, царь, генеральный секретарь или президент, неизменно мифологизируется в народном сознании и становится кумиром миллионов, с деятельностью которого связываются все надежды на лучшее будущее? Почему вожди в России, сосредоточив в своих руках неограниченную власть, манипулируют не только народом, но и его мыслями, чувствами, навязывают ему свои идеи?

Первый российский президент Борис Николаевич Ельцин, когда начатые им реформы захлебнулись, потребовал от своих подчиненных срочно сформулировать национальную идею. Из этой затеи, на разработку которой ушло несколько лет и огромные суммы денег, ничего не вышло[4]. А не вышло потому, что ни Ельцину, ни его идеологам не удалось найти альтернативы коммунистической идее. Между тем отказ от одной идеи, пусть и принявшей уродливую форму, без формирования другой чреват самыми пагубными последствиями не только для народа, но прежде всего для самих вождей. Еще Наполеон говорил: «Идите впереди идей – они последуют за вами; следуйте за ними – они потащат вас за собой; пойдите против них – они вас опрокинут».

Ельцин оказался плохим политиком, интересы которого не простирались дальше интересов его семьи и удовлетворения собственных амбиций. В сущности, это был типичный партаппаратчик с кругозором, ограниченным масштабом одной области, который был на своем месте, пока неукоснительно выполнял все требования, исходящие из центра (достаточно в этой связи вспомнить поспешный – буквально в течение одной ночи – снос дома Ипатьева, в подвале которого казнили семью Николая II), и который, войдя в состав политбюро и познакомившись изнутри с нравами, сложившимися там, решил, что он такой же, как другие партийные бонзы, и потому ничуть не хуже справится с управлением огромной страной.

Между тем принцип «не хуже» абсолютно непригоден для политики и политика. Тот же Наполеон говорил: «Высокая политика есть не что иное, как здравый смысл, приложенный к серьезным вещам». Здравый смысл, увы, не был сильной стороной Ельцина. Он пошел против идеи коммунизма, ничего не предложив взамен, и она его опрокинула: не дождавшись окончания второго срока пребывания на посту президента, Ельцин объявил о своем уходе в отставку и