Между тем «новая историческая общность людей» вызвала новый всплеск антирусских настроений. В основе этого всплеска лежало стремление народов СССР уберечь свою национальную самобытность от давящей массы бесформенного интернационализма, который ярче всего выражался у русских. В. Булдаков не без основания пишет: «Думаю, что этнофобия как одна из “природных” форм национализма связана с глубинами человеческой психологии. Это стихийное производное людского подсознания, способного подавить не только разум, но и инстинкт самосохранения вида. Возможно, мое утверждение покажется слишком вызывающим, но спрашивается: что дали миру “логика” и пафос, на которых построен интернационализм? Почему не признать, что человеческий интеллект – всего лишь замещенная форма депрограммированности, а гордыня разума неизменно оборачивается историческими выплесками самоубийства вида? Принцип “наши – чужие”, “свои – враги” все еще лежит в основе социального поведения человека». Добавлю от себя: любого человека. Но только не русского, для которого все люди делятся на хороших и плохих вне зависимости от их национальной принадлежности. В том числе самих русских.

С развалом Советского Союза, а вместе с ним «новой исторической общности людей – советского народа», выяснилось, что русские никакой не старший брат, который в ущерб собственным национальным интересам помогал встать на ноги младшим, а самые заурядные оккупанты, зараженные к тому же имперскими амбициями, и душители свободы. Вот тогда-то и начался трудный, не всегда гладкий и в общем-то болезненный процесс самоосознания русскими людьми себя как нации.

Сказать, что это законное стремление русских нашло если не поддержку, то хотя бы понимание со стороны тех, кто уже давным-давно почитает себя единственно полноценными нациями со своими традициями, особенностями и культурой, – нельзя. Стоило Владимиру Шаманову в одной из телевизионных дискуссий назвать себя русским генералом, как его тут же «уличили» в национализме и поправили: не русский, а российский. Однако процесс, как говорится, пошел. Отсюда пусть слабый, но всплеск интереса русских к своему прошлому и собственным национальным корням, пришедшийся на конец 80 – начало 90-х годов прошлого века. Не найдя поддержки или хотя бы понимания естественности причин такого интереса ни со стороны власти, ни историков, он вылился в появление в нашей стране скинхедов, провозгласивших откровенно националистические лозунги. Отсюда же самые нелепые спекуляции на тему нашего давнего и недавнего прошлого. В итоге мы вконец запутались в собственной истории. Да и мудрено было не запутаться, если спекуляции сопровождают отечественную историю на всем протяжении существования Российской государственности!

Манипуляции общественным сознанием вообще в традиции отечественной историографии, начало которой положил в далеком XII веке Мономах, переиначивший руками придворного летописца игумена Сильвестра и своего сына Мстислава «Повесть временных лет» Нестора на собственный лад. И все же попробуем вернуться к поиску ответа на вопрос, поставленный в заглавии этой книги: русские – кто мы? Это тем более интересно сделать потому, что, как заметил упомянутый выше историк Данилевский, «с распадом СССР, а вместе с ним и “новой исторической общности, советского народа”, начался невероятно болезненный, поскольку он касается лично каждого, процесс становления национального самосознания. Человек не может существовать без определения того, что представляет собою “Мы”, частью которого он является. А для этого необходимо, в частности, знать свое прошлое. Но именно реальное прошлое, а не тот миф (каким оно