С вопросом о классах и власти теснейшим образом связан вопрос о государстве. Маркс и Энгельс называли коммунизм «ассоциацией, в которой свободное развитие каждого является условием развития всех». Ассоциация не то же самое, что государство; в буквальном переводе с латинского associatio означает «соединение», «объединение», «союз», причем соединение не по принципу подчинения одних другим, слабых сильным и т. д., а на началах добровольности. В обществе-ассоциации нет и не может быть ни начальников, ни подчиненных, ни господ, ни слуг, ни хозяев, ни тех, кто этих хозяев обслуживает. Когда некий господин спросил Маркса, кто же станет чистить ему сапоги в государстве будущего, Маркс с досадой ответил: «Это будете делать вы!»

В ответе Маркса скрыто резкое неприятие принципа разделения людей на тех, кто «чистит сапоги», и тех, кому их чистят. По мысли Маркса, общество, построенное на началах справедливости, не может делиться на «управляемых» и «управленцев», на «народ» и «власть», потому что такое деление неизбежно приводит к тому, что власть начинает навязывать огромному большинству населения свои корыстные цели в качестве единственных идеалов, выкачивает из него прибыли ради получения еще бóльших прибылей, деньги ради денег, использует производство вещей ради самих вещей, а не для удовлетворения потребностей тех, кто эти вещи производит и кому эти вещи в первую очередь и должны служить.

Считается, что, наряду с учением о классах и классовой борьбе, одной из основных составляющих марксизма является отказ от собственности и связанных с нею денег. Но Маркс, строго говоря, не был первым, кто заговорил на эту тему, у него были свои предтечи. Против собственности и денег, понимаемых как маммона, или незаконно нажитое богатство, люди выступали уже в глубокой древности. Покажем это на немногих из бесчисленного числа других подобных примерах.

Первые люди, очеловеченные религией, совершили прорыв на пути к достижению Богочеловечности. Этот период в жизни наших предков мы не случайно называем Золотым веком и связываем его с матриархатом. Однако по мере освоения человеком природы матриархат стал уступать место патриархату, а с его окончательным утверждением вновь оказался ввергнут в животное (звериное, по слову отечественного ученого-психолога Михаила Решетникова) состояние. Вся разница между дочеловечным состоянием первобытных людей и постчеловечным (по терминологии Ницше – сверх) свелась к тому, что состояние это приняло более уродливые формы, чем те, которые присущи животным в их естественной среде обитания.

Переход из одной общественной формации в другую ознаменовался расслоением людей по половому признаку, причем женщина (в широком значении слова народы, у которых женское начало «инь» превалирует над мужским «ян») поступила в полное и безусловное подчинение мужчине (применительно к обществу – подчинение народов власти). Это расслоение и послужило отправной точкой возникновения собственности – первого и основного условия животного отношения к миру, – пожирание.

В книге американского экономиста и социолога Торстейна Веблена «Теория праздного класса» читаем: «В процессе эволюции культуры[5] возникновение праздного класса совпадает с зарождением собственности. Это непременно так, ибо эти два института являются результатом действия одних и тех же экономических сил. На этом этапе зарождения это всего лишь разные аспекты одних и тех же общих фактов о строении общества… Ранней дифференциацией, из которой возникло расслоение общества на праздный и работающий классы, является поддерживавшееся на низших ступенях варварства различие между мужской и женской работой. Таким же образом самой ранней формой собственности является собственность на женщин со стороны здоровых мужчин общины. Этот факт можно выразить в более общих словах и ближе к пониманию жизни самими варварами, сказав, что это – собственность на женщину со стороны мужчины».