Русский слух не режут слова, которыми явно злоупотребляют православные священники, называя свою паству «рабами Божьими». Слова эти должны показатся особенно кощунственными людями, предки которых проскочили стадию рабства и в новых исторических условиях обнаруживших, по определению Николая Онуфриевича Лосского, в 1922 году высланного, как и другие честные философы, за границу, «фанатическое стремление осуществить своего рода Царство Божие на земле», – пусть без Бога, но с признанием «наместниками» Бога своих правителей-самодержцев. Но, с другой стороны, с какой стати эти слова станут резать наш слух, если на всем протяжении нашей истории мы и были рабами – вначале своих удельных князей, из-за амбиций которых грызли друг другу горло в междоусобных войнах, потом крепостников-помещиков, при советской власти послушными исполнителями воли административно-командной системы, сегодня превратились в рабов благодетелей-работодателей, которые захотят – предоставят нам работу, не захотят – уволят, захотят – будут платить нам зарплату, не захотят – перестанут, а рыпнемся – вовсе закроют свои предприятия, лишив нас и наши семьи куска хлеба и последней надежды на выживание. Это один лишь Бог, во избежание бунта израильтян, взял их на полный кошт, предоставив вволю манну небесную по утрам и перепелов по вечерам, – российская власть и пальцем не шевельнет, чтобы создать нам условия, при которых мы сами себя в состоянии прокормить, не испрашивая на то особого дозволения ни у нее, ни у ее бесчисленного сонма чиновников.

Это одна сторона дела. Другая состоит в том, что, никогда не зная собственности и, в сущности, материальной нужды («земля наша велика и обильна» – что нам было делить между собой и своими соседями?), мы легко допустили, что собственностью этой завладели пришлые люди.

Наконец, есть еще третья сторона дела, о которой необходимо сказать особо. Если в странах Запада собственность в конце концов отделилась от власти и стала диктовать ей свои условия и «правила игры», то в России собственность соединилась с властью, и уже власть-собственник в лице самодержца диктовала обществу свои условия и «правила игры», которые могли меняться сколь угодно часто, причем всегда в ущерб народу и за счет народа – главной производительной силы страны.

Итак, основное отличие России от других стран Европы сводится к тому, что у нас собственность, соединенная с властью, не в состоянии была (и не может до сих пор) породить ничего, кроме монархии (под монархией в данном случае я понимаю абсолютную власть, которую только и знала Россия[33]). Власти-собственнику незачем отстаивать чьи бы то ни было интересы, кроме своих собственных. Собственник, отделенный от власти, содержит ее на часть своего прибавочного продукта, а чтобы сохранить за собой бóльшую часть прибавочного продукта и, соответственно, независимость от власти (величину взимаемого налога в любом случае определяет власть), стремится к максимальному удешевлению власти. Власть-собственник не нуждается в благодеяниях своих подданных, она присваивает себе столько, сколько считает нужным, а чтобы стать еще богаче, использует такой безотказный «рычаг принуждения», как взятки – общенациональное бедствие России, масштабы которого несоизмеримы ни с каким другим государством в мире, включая сюда самые отсталые в экономическом отношении страны.

Прав философ и политолог, профессор Ростовского государственного университета Виктор Павлович Макаренко, когда, анализируя особенности власти, сложившейся в России, пишет: «Взятка, независимо от разновидностей, есть государственная форма прибавочного продукта, та часть прибавочной стоимости, которая соответствует месту в иерархии власти, если от лица, занимающего это место, зависит возможность самой хозяйственной деятельности. Если без разрешения представителя власти невозможна никакая экономическая деятельность, тем шире становится социальная база для коррупции политико-управленческих элит».