(Иак. 2: 20). Но указанное противоречие лишь кажущееся, потому что в Православии эти слова понимаются следующим образом: если человек верует, но действует не по вере, если его дела не соответствуют его вере, то это значит, что он верит только частично. Бывает, человеку предлежит в чем-то преодолеть себя, сделать усилие, как Сам Спаситель говорит: Царство Небесное силою берется (Мф. 11: 12), притом человек знает, что сделать усилие – по Богу, а не сделать – значит сдаться, однако ему не хватает сил для такого усилия. Следовательно, его вера еще не полная, частичная, хромающая. Само по себе это преодоление ценности не имеет, оно важно только как исповедание веры в Бога. И человек, исповедуя веру в Бога, подтверждает или, вернее, выражает эту веру соответствующими ей делами.

В этом отношении позиция Православия отлична от той, которую мы наблюдаем в католицизме, с одной стороны, и в протестантизме – с другой[7]. Протестантизм определил себя противостоящим католицизму и в первый раз явил себя в реакции Лютера на индульгенции. Суть индульгенций состоит в том, что дела сами по себе имеют определенную ценность, в частности, они могут погасить грехи, которые у человека имеются. Жизнь человека представляется как некоторое набирание очков или штрафов. У грешников долгов много, у одних больше, у других меньше; а святые люди – это не просто праведники, не совершающие грехов, но те, кто своими добрыми делами, своими подвигами, которые ценны и сами по себе, приобрели то, что называется заслугами, и свои заслуги они могут передавать для спасения грешников. Это входит в предание Римско-Католической Церкви[8]. Именно против этого восстал Лютер, и, собственно говоря, так и начался протестантизм. Лютер опирался на слова пророка Аввакума, которые потом повторил апостол Павел, праведный верою жив будет (Рим. 1: 17; Авв. 2: 4). И эта противоположность римско-католического и протестантского образов благочестия проявилась в разных постулатах веры. Известно, в частности, что с этим связано отсутствие почитания Матери Божией и святых в протестантских исповеданиях.

Как происходит становление духовной жизни человека, кем оно осуществляется? В протестантском исповедании для этого достаточно одной веры человека, не раскрытой в полноте делами. Некий православный человек был свидетелем такой сцены: в американской больнице состоялся разговор между двумя пациентами – стариком-православным и молодым парнем, недавно принявшим крещение в одной из протестантских конфессий. Парень спросил у деда: «Ну как, дедушка, ты спасешься или нет?» Тот ответил: «Да не знаю, я человек грешный, если Бог помилует, то и спасусь, а так – не знаю». А парень ему говорит: «Дедушка, ты столько лет уже живешь, столько лет верующий, а не знаешь, спасешься или нет. А я только крестился, но знаю, что спасусь, потому что я верующий». Вот такие разные образы благочестия.

В католическом же исповедании дела, каковы бы они ни были, будь то аскетические подвиги, дела милосердия или миссионерство, – ценны сами по себе, имеют абсолютный вес в плане спасения и вменяются в большую заслугу тем, кто их делает.

В Православии верой можно назвать все, что связано с человеческой стороной в деле спасения мира, которое осуществляют совместно – Бог и человек. Человеческие подвиги, участие в Таинствах, все, что для православного христианина составляет содержание его жизни (конечно, его жизни именно как православного христианина, а не в отношении греха), – является проявлением и исповеданием его веры.

Вера – та область, в которой проявляется человеческая свобода. А человеческая свобода является даром богоподобия человека. И потому все, что человек делает по принуждению, по знанию, по очевидности, хотя и может быть очень почтенно в самых разных отношениях, но именно в свободе выбора человек выражает свое предстояние перед Богом, отношение к Нему. Эта суть веры, связанная с человеческой свободой и выявляющая эту свободу, с ростом которой человек возрастает в богоподобную личность, подтверждает то, что вера – это не просто ходячее слово, механически применяемое к разным ситуациям и религиям. По существу, она является корнем процесса, одна сторона которого связана с человеком, а другая – с Богом, как в пути одного человека, так и в движении группы людей и всего человечества к Богу.