– Тогда почему всё-таки правитель страны в захваченных городах своих князей не ставил? Ты мне так и не ответил!

– Да потому, что пришлось бы местного князя, старейшин рода и половину жителей перебить, иначе людей к покорности привести нельзя. Неужто сам того не разумеешь? А дабы власть у нового князя не отняли, пришлось бы часть новогородской дружины там оставить, – Таислав поднялся на ноги и даже повысил голос. – На такие гарнизоны никаких войск и казны не напасёшься!

– Ну-у, – протянул князь Гостомысл. – Об этом я тоже много думал. Есть правда в твоих словах.

– Прости меня, государь, разгорячился я и лишнего наболтал! – неожиданно хрипло промямлил толстяк. – Но ты теперь за отца нам, стало быть, за всё в ответе!

– Кто же мне ещё правду в глаза скажет? На то и нужны ближние боляре, чтобы тайные думы им свои доверять.

– Тогда позволь спросить, княже?

– Спрашивай, не бойся!

– Вижу я, не даёт тебе покоя предстоящий поход Антона с братьями на Великие озёра и море Варяжское. Чую, много камешков подводных в этом решении спрятано. Замыслил ты что-то неладное, не по совести и не по правде нашей.

Долго молчал князь Гостомысл, собираясь с мыслями.

– Давеча за столом я говорил, что ближним наследником моим должен стать Антон. Вот только не лежит у меня к нему сердце. Чужой этот княжич, викинг. Опасаюсь я его. Взгляд такой, словно внутрь тебя заглядывает. Больше молчит, но говорит по-нашему хорошо и умно. Видать, Клепп парня в правители готовил и всему нужному для этого научил. Да ещё и воин он наипервейший, равного которому у нас в Новогороде и у викингов не сыскать. Но не должен княжич и будущий князь Биармии поединщиком супротив простых ратников выходить, рубиться мечами аки наёмник! Потому и хочу его с братьями далече от Новогорода услать, а там посмотрим, как боги рассудят.

– Ну а сам кого в наследники хочешь, государь? Ежели умишком пораскинуть, то стоящий в очереди второй княжич тебе и даром не нужен! – хохотнул Таислав. – Оно понятно, что по воле отца князя Буривоя ты должон обучать всему родича Кужела, но, сдаётся мне, бестолковая это затея.

– Правду ты молвил. Из княжичей ближе Вадим. Зело умён, хитёр и изворотлив. В каждом деле выгоду свою ищет. Никому спуску не даст. Такой и должен правителем быть! Его отец ему во всём уступает.

– Но горяч он излишне, безрассуден и болтлив!

– Ничего, повзрослеет – сдерживать себя научится!

– А что делать будешь, княже, коли Антон огнём и мечом по землям вкруг моря Варяжского пройдёт, данов и свеев усмирит и с победой в Новогород возвернётся?

– Многие лета у него уйдут, дабы поход сей дальний завершить. Не верю я, что уцелеть он сможет! – криво усмехнулся князь Гостомысл. – Но оставлять его здесь никак нельзя. Сам ж видел, как на него Вадим смотрел? Не миновать промеж них свары! Дело может до смертоубийства дойти!

– Что ж, как боги распорядятся, так тому и быть. А не забыл ли ты, князюшка, как мучился душой отец твой князь Буривой, отправив брата своего сводного Кагеля посадником на Вину? Понимал ведь, какую подлость совершает, жизнь ему и ближним людям ломая! Неужто также с Антоном и его братьями хочешь поступить?

– Всё, Таислав, не желаю я более об этом говорить. Ступай, отдохнуть мне надобно.

Лишь только с лёгким скрипом закрылась за болярином дверь, как схватился князь Гостомысл за голову двумя руками и внове зашагал из угла в угол одрины.

Он потерял счёт дням, когда ватага шла на вёслах по воде. Длинные лёгкие охотничьи лодки, казалось, скользили по речной глади вблизи правого берега. Их было три. В каждой сидело по четыре человека. Гребли двое. Потом за дело брались отдохнувшие люди. На ночлег приставали к берегу либо какому-нибудь небольшому острову, разводили огонь, споро готовили еду. Спали вокруг костра на нарубленных еловых лапах. Когда всходило солнце, по команде вожака дружно поднимались и снова пускались в путь.