With smiling words and tender touch,

Man offers little and asks for so much.

He loves in the breathless excitement of night,

Then leaves with your treasure in cold morning light.

Т о б и а с. Я забыл о самом главном!

Неохотно опускает Сару на землю и достаёт из сумки книгу.

Вручает её Саре.

Т о б и а с. Это тебе подарил сэр Айзек.

С а р а (восхищённо). Это та самая книга?

Т о б и а с. Да, это тот самый экземпляр.

С а р а (открывает книгу на титульном листе и читает дарственную надпись). Это не только мне, Тобиас. Смотри!

Тобиас наклоняется над книгой так, что его голова касается головы Сары.

Т о б и а с (читает вслух). Дорогим Саре и Тобиасу с наилучшими пожеланиями по случаю их бракосочетания. 21 апреля 1698. Лондон. Ис. Ньютон

London Times, четверг, 16 июля 1789

Поскольку события во Франции вполне естественно поглощают целиком внимание общества, мы взяли на себя труд собрать все происшествия, которые случились, и описать их настолько точно, насколько позволяют обстоятельства. В истории человечества мы не имеем прецедентов столь бессмысленных и постыдных эксцессов.

Готы и вандалы, когда они сравняли с землёй врата Рима и триумфально взошли на Капитолий, всё же сохранили те чувства, которые отличают разум человека от неуправляемых аппетитов дикого создания. Это правда, что они приказали римским леди подавать им вино под пальмовыми деревьями и заставили солдат прислуживать как рабов – но они не покушались на целомудрие первых и не лишали жизни последних. Совершенно другим было поведение французских варваров. Они восхищаются теми видами убийств, которые совершаются с особой жестокостью, и радуются каждому происшествию, которое унижает человеческое достоинство.

Наши информаторы – это очень честные и скромные люди, им мы обязаны нижеследующими подробностями. Многие факты сообщил нам один джентльмен, который наблюдал их своими глазами и покинул Париж во вторник. Эти факты не нуждаются в преувеличении. Невозможно добавить ни капли к чаше беззакония, уже наполненной до края.

Париж стал ареной непрекращающихся кровопролития и насилия в воскресенье, в полдень. Один из бунтовщиков призвал толпу к оружию демагогическим возгласом: «Граждане, не теряйте времени! Звонит похоронный колокол, грядёт Варфоломеевская ночь для истинных патриотов Франции! Сегодня ночью немецкие батальоны выйдут с Марсова поля, чтобы зарезать нас всех. К оружию, братья и сёстры!» С тех пор разъярённая чернь громит все дома, где может храниться зерно и оружие, не щадя даже монастырей.

Во вторник случилось немыслимое, Бастилия, символ королевской власти, была взята мятежниками, к которым присоединились дезертиры из Национальной гвардии. Мы пощадим чувства читателей и не будем описывать ужасы, которые за этим последовали. Достаточно сказать, что наш информатор покинул улицы Парижа, увидев две окровавленные головы, которые толпа подняла на пики. Как ему сказали, это были головы маркиза де Лонэ, коменданта Бастилии, и месье Флесселя, купеческого старшины.

Семён Романович Воронцов с отвращением вернул газету на журнальный столик. Он так и не научился продираться сквозь тяжеловесный английский язык. Однако даже со скидкой на псевдоготический стиль и антифранцузские стансы, принятые в британской прессе, выходило, что в Париже началась революция. Теперь следовало с особым тщанием заботиться о сохранении мира между Англией и Россией. Очень скоро революционная зараза расползётся по всему континенту. Ни Англия, ни Россия не выстоят в одиночку. С содроганием сердца Воронцов вспомнил рассказы очевидцев о восстании Пугачёва. В современной Англии такое кажется невозможным, но всего полтора века назад добрые английские граждане отрубили голову своему королю. «Все мы готы и гунны, если нас как следует поскрести», – с горечью подумал Семён Романович. Он уже собирался предаться философским размышлениям о том, как трудно быть человеком, но тут в дверь заглянул дворецкий.