Итак, когда мы вновь перешли в гостиную с фортепьяно, когда все так же расселись по прежним местам, Виктор очень удивился тому, что Наташа не села рядом с ним и выпучил глаза.

– Ну а что Зинаида Васильевна, вы ходите к ней? Матушка рассказала, что она большая благотворительница и устраивает литературные вечера. Виктору Степановичу, на мой взгляд, было бы интересно посетить, – говорила Полина, стреляя глазками кузену.

– О! Большая благотворительница! – воскликнула тщедушная мать Аполлинарии Осиповны.

Тотчас она что-то заговорила нам, и я, признаюсь, не слушала ее, но наблюдала за мартовским котом Стефаном. Сев рядом с креслом Наташи на корточки, он сладострастно улыбнулся и протянул к ней сухой цветочек, что взял из нашей вазы сухостоя на камине. Виктор заметил это и разозлился. Чтоб скрыть свои чувства, он уселся за фортепьяно и заиграл мои любимые «Голубые цветы». Играл он, конечно, не для меня, но для сестры. Зная, что Наташу временами раздражает эта мелодия, он вызвал в ней безудержный смех. Я тоже начала смеяться, а Стефан, думая, что гогочут над ним, стремительно поднялся. Подавшись куда-то вбок, он споткнулся об Матильду и чуть не свалился. Это увидели все и захохотали, кроме Агриппины Савельевны. Тетушка вскрикнула и кинулась кошку свою жалеть, приговаривая, что «дурного дядьку» надо бы простить.

Когда Виктор встал из-за фортепьяно, хватаясь за живот и хихикая, Стефан порвался играть, как будто в фортепьяно крылось его спасение. Этот уже немолодой мартовский кот довольно криво заиграл нам мазурку. Наташа расстроилась, когда услышала мотив, когда увидела уверенные глаза Полины, но Виктор прямиком пошел к ней и пригласил. Танцевали они долго, ибо Стефан Иванович боялся, что все вспомнят его конфуз, так что довел Виктора с Наташей до упада, и они сели перед нами вместе. Впрочем, мартовский кот и потом не прекратил, продолжал свою мазурку, пока мы не нахохотались и не отвлеклись от него совершенно. Мать Аполлинарии Осиповны как раз доболтала, так что пошли другие разговоры.

– Но отвечу на ваш вопрос, Полина. Наташа облила Зинаиду Васильевну кофеем на глазах у всех. Мы не ходим туда больше, – отвечала моя мамаша. – Г-жа Воскресенская, конечно, простила нас, сама к нам захаживает, но все-таки нам за Наташу стыдно.

– Это за меня вам стыдно? Глупости! Маменька, ведь она дешевая лгунья! – вспыхнула сестра.

В тот момент у Виктора как-то странно загорелись глаза, он снова принялся за свое: стал щипать Наташу за щеки, щекотать, называя ее колючей деточкой. Сестра безудержно хохотала, но вскоре подскочила. Она начала носиться от него вокруг дивана. Полине это не нравилось.

– Вы как дети, – напряженно бубнила она.

Наташа на это задорно завизжала и бросилась из гостиной. Виктор, разумеется, кинулся за ней.

Всякую минуту сверху раздавался быстрый топот, цоканье каблучков, Наташин хохот и визг. Полина постоянно отвлекалась на сие, морщилась. Тетушка косила на меня, как бы заставляя идти к сестре и позвать ее сюда. Но вдруг все затихло. Все мы замолчали и переглянулись, мамаша выпрямилась и перестала дышать. Не знаю, зачем мы все так отреагировали, но когда вновь раздался визг, бег и хохот, мы выдохнули с мамашей. Вскоре сестра прискакала к нам и, на цыпочках пробравшись к шторине, спряталась в складках.

– Признавайтесь, где Наталия Андреевна? – хихикая, появился Виктор и прошел к фортепьяно.

– За шторой, – разоблачила Аполлинария Осиповна.

Сердцем я буквально прочувствовала, что Наташа готова растерзать эту Полину, и с напряжением ждала развязки. Но Виктор сел за фортепьяно и заиграл нам «Голубые цветы», тогда сестра засмеялась, чем выдала себя.