– Слыхали? Что-то здесь не так.

– Не дело ли в бандитских сворах? —

Ответил по-французски Жак.

[Уильям]

– На лошадей! Пригнись к седлу!

И тут свисавшую верёвку

перерубил Уильям ловко,

затем отбил мечом стрелу.

Скатился кубарем разбойник

к ногам его, бросая брань.

«Сдавайся, либо ты покойник,

француз!» – Кричал одетый в рвань.

Со всех сторон взметнусь луки.

Раздались скрипы тетивы.

«Француз не больше я, чем вы!» —

По-гэльски крикнул Вильям.

– Трюки!

Не проведёшь ты нас, богач!

[Уильям]

– Роксбургский герцог перед вами!

А я – и милость, и палач —

в моих руках закона знамя.

Со мной – МакГрэгор и МакГи.

Прошёлся шёпот: «Тан17 МакГрэгор?»

[Уильям]

– Когда вам жизни дороги,

вы нас пропустите. В шатре гор

у вас – разбойничий приют.

Когда пропустите нас тут,

тогда и вас никто не тронет.

А нет, – тогда весь клан казнён

ваш будет, как велит закон!

Приказ напишет ли перо, нет

«казнить» вас – выбор ваш.

– Нам дан

ли выбор, досточтимый тан?

Наш клан МакГрэгор – здесь без славы

набеги должен совершать,

ибо изменников печать

на нас лежит.

– Вы славу вправе

себе вернуть. – Сказал Август. —

Вы это слышите из уст

потомка Кеннета18, кто Албы

правитель первый был в часы,

когда жилось славней в разы.

И я вам слово чести дал бы,

принять в ближайшем манифест:

вернуть вам земли этих мест

и отменить на всех гоненья,

кто скрыт сейчас лесною сенью, —

в обмен на вольный наш проезд.

Сказал разбойникам Уильям:

– Покончим с ложью и насильем!

И вот начало всех удач,

когда судить по вашим меркам. —

Подкинул деньги фейерверком

Уильям. Вон оттуда вскачь

друзья умчали в тень лесную.

А шайка тут же – врассыпную —

монеты стала собирать

и не пыталась их догнать.

[Август]

– Когда б не Франция – такую

пришлось бы мне жизнь коротать.

[Уильям]

– Твои собратья-бедолаги

от новой жизни в полушаге. —

Смеялся Вильям. – Короля

прощенье – им, тебе – земля.

[Август]

– Уилл, о чём ты?

– Будет время

я расскажу. Не перед всеми. —

Шепнул он другу.

[Август]

– Понял я.

***

Элфсон в то время с «вражьей свитой»

дорогой, травами увитой,

скакал в объезд, минуя лес.

Вдали сверкала моря кромка.

Каким-то лоскутом порез

(его назвать раненьем – громко)

руки небрежно замотав,

молчал он полпути. Вдруг начал:

– Меня ваш вызов одурачил!

Я, вашу сторону приняв,

позор имею! Измышленье

меня вот так повергнуть грязь