Она больше не плакала. Слезы высохли, оставив лишь жгучее чувство безысходности. Он вернется. Снова и снова. И каждый раз это будет не только его победа, но и ее позор.

Рассвет застал ее в той же позе, свернувшейся калачиком на краю кровати, с пустыми, невидящими глазами, устремленными в серую предрассветную мглу. Кошмар не закончился с его уходом. Кошмар теперь жил внутри нее.

Глава 3: Трещины в Реальности

Дни сливались в один бесконечный, серый кошмар, лишь оттеняемый степенью усталости и глубиной отчаяния. Лия двигалась как во сне, механически выполняя рутинные действия. Музей, некогда ее убежище, теперь казался враждебным. Древние манускрипты, которые она раньше с любовью перебирала, шептали ей о забытых богах и темных ритуалах. Однажды, разбирая секцию редких фолиантов, она наткнулась на полуистлевшую страницу с изображением крылатого существа, склонившегося над распростертой человеческой фигурой. Под рисунком виднелся символ, до боли напоминающий ее родимое пятно. Сердце Лии на мгновение замерло, потом бешено заколотилось. Она захлопнула книгу, отшвырнув ее так, словно та была раскалена. «Совпадение, – твердила она себе, – просто больное воображение». Но образ надолго засел в памяти.

Ее работа страдала. Она путала даты, забывала поручения, вздрагивала от каждого резкого звука. Коллеги перешептывались за ее спиной, начальница отдела, строгая Агнесса Марковна, уже дважды вызывала ее на ковер, недовольно хмуря брови и говоря о «недопустимой рассеянности». Лия лишь молча кивала, не в силах объяснить, что ее рассеянность – это попытка удержаться на плаву в океане ужаса, который каждую ночь грозил поглотить ее окончательно.

Сара была единственной, кто не перешептывался, а бил тревогу в открытую. Она звонила каждый день, пыталась вытащить Лию из дома, но та находила тысячу предлогов для отказа. Наконец, в один из вечеров, когда Лия, вернувшись с работы, тупо смотрела в стену, не решаясь даже заварить чай, раздался настойчивый звонок в дверь. На пороге стояла Сара, решительная и встревоженная.

«Лия, что происходит? – без предисловий начала она, входя в квартиру и окидывая цепким взглядом царивший там беспорядок – немытая посуда, разбросанные вещи, стойкий запах застоявшегося страха. – Ты на себя не похожа. Бледная, как смерть, под глазами круги, как у панды. Ты почти не ешь, я знаю. И эти синяки…» Она осеклась, ее взгляд упал на запястье Лии, случайно выглянувшее из-под длинного рукава кофты.

Лия инстинктивно отдернула руку. «Все в порядке, Сара. Просто… не высыпаюсь».

«Не высыпаешься? Лия, ты выглядишь так, будто тебя пытали! – голос Сары дрогнул. – У тебя проблемы? Кто-то… кто-то тебя обижает? Ты можешь мне все рассказать, ты же знаешь». В ее глазах плескались искреннее беспокойство и готовность немедленно броситься на защиту.

Сердце Лии сжалось от боли. Ей так хотелось выкрикнуть все, рассказать об этом ночном монстре, о ледяном ужасе, о собственном теле, которое ее предавало. Но как? Как объяснить то, что не укладывалось ни в какие рамки человеческого понимания? Сара бы просто не поверила, решила бы, что она сошла с ума. Или, хуже того, попыталась бы вмешаться и сама оказалась бы в опасности.

«Сара, пожалуйста, – голос Лии был хриплым, чужим. – У меня все нормально. Просто сложный период. Я справлюсь».

«Справишься? – Сара скрестила руки на груди. – Знаешь, на что это похоже? На то, что у тебя появился какой-то урод, который тебя избивает! Или ты связалась с чем-то… Лия, если это наркотики…»

«Что?! – Лия вспыхнула. – Да как ты можешь такое говорить!» Обвинение, пусть и продиктованное отчаянием подруги, больно резануло. Гнев на мгновение вытеснил страх. – Уходи, Сара. Пожалуйста, просто уйди».