Оно было исконным правом самих римских граждан-квиритов и включало в себя совокупность обычаев (нравов предков, или mores majorum), созданных многовековой практикой и истолковывавшихся жрецами-понтификами, а также первые законы царей Рима. Ульпиан так разделял компоненты частного права Рима: «Цивильное право не отделяется всецело от естественного права или от права народов и не во всем придерживается его; если мы что-либо прибавляем к общему праву или что-нибудь из него исключаем, то мы создаем собственное, т.е. цивильное право [Это наше право состоит или из писаного, или из неписаного]» (D. I. 1.6). Эти нормы неписаного, устного права (jus non scriptum) охватывали собой практически все отношения, возникавшие между римскими гражданами: семейные, родственные (между супругами, родителями и детьми, старшими и младшими), вещно-личные, обязательственные (в том числе ответственность за все правонарушения), наследственные, культовые. Нормы этого древнего права относились только к римским гражданам[15].

Во всех своих существенных чертах римское квиритское право было сходно с правом других народов, которые стояли на той же ступени развития, как римляне эпохи господства Законов XII таблиц, и которые жили в условиях, подобных условиям римской политической и юридической жизни этой эпохи. Сравнительно-историческое исследование открывает в этом случае сходства не только в основных началах, но нередко в самых подробностях, и потому было бы непростительной ошибкой признавать в квиритском праве какое-то исключительное достояние римской истории. В историческом отношении учреждения квиритского права были родственны учреждениям, которые существовали у других народов. Однако в глазах самих римлян это отношение представлялось в ином виде. В Риме указанные учреждения были основаны на местных законах и защищались местным судом[16].

Необходимо иметь в виду, что в те времена (архаическое право) торговые и межличностные отношения римлян с их ближними и дальними соседями только устанавливались; торговля и военные действия как способы общения сменяли друг друга. Как следствие, римляне с недоверием относились к чужеземцам; своих ближних соседей они называли перегринами (homo per agrem – «человек (живущий) через поле»). Принятию их в состав римской гражданской общины мешали экономические, политические и религиозные соображения: римское гражданство, как и таковое повсеместно в полисной структуре Античности, было тесно связано с обладанием землей на правах личного владения при сохранении верховного права собственности за всей общиной (ager publicus), а также с причастностью к культу местных богов-покровителей данного поселения. Любой представитель не своего племени или народа воспринимался как чужак, с которым можно было поступить как угодно, вплоть до лишения его жизни. Цицерон объясняет для своего сына изменение понятия чужака в римском обществе: «Ведь в древности гостем (hostis) называли того, кого мы теперь называем чужеземцем. В XII Таблицах говорится: „…Или день, назначенный для слушания дела с гостем“, а также “по отношению к гостю право заявлять притязания имеет вечную силу”» (De offic. I. 12.37)[17].

В первые моменты становления международной торговли не существовало постоянного и непрерывного обмена товаров; лишь временами устраивались ярмарки на нейтральной земле под сенью храмов и покровительством божеств. Меновые сделки совершались и осуществлялись одноразово, не оставляя после себя последствий в форме длящихся обязательств; продажа в кредит не была известна. Не существовало также гражданской власти, которая разрешала бы столкновения торгующих. Отношения регулировались обычаем, который развивался по мере расширения торгового дела и обладал устойчивостью, будучи освященным религией. Когда же дело доходило до больших столкновений, то война служила естественным средством их разрешения