Она открыла глаза и повернула голову: в комнате, действительно творилось что-то невообразимое: несколько человек в черной форме пришли за той женщиной из машинного отделения, с которой Маргарита прошлой ночью секретничала о странных смертях рабочих. Женщину скрутили, а тех, кто начал было, протестовать, просто отталкивали в сторону, не применяя пока других средств, типа дубинок или перцовых баллончиков.

– Отпустите меня! – кричала женщина.

– Отпустите ее! – вторили ей соседки по комнате.

Маргарита встала, наконец, с кровати и, не одевая тапок, подошла к охранникам.

– По какому праву вы ее арестовываете? – спросила она одного из них.

– Никто ее не арестовывает, – невозмутимо ответил тот, – мы ее пока задерживаем.

– А в чем причина, можете сказать?

– Нет, за этим обращайтесь к следователю.

– Где он сидит, этот ваш следователь?

– Там же, где и прежде – на втором этаже, кабинет номер двадцать семь.

– Хорошо, я приду! – сказала она.

– Приходите, – ответил охранник. – Расступись! – крикнул он в толпу женщин, окруживших их. Те с неохотой разошлись в разные стороны. Задержанную повели к выходу. Она успела посмотреть на Маргариту, но в ее взгляде не было никакой злобы – было лишь непонимание, почему пришли за ней, а не за теми, кто убивает взрослых сильных мужиков на нижних уровнях. Маргарита ей кивнула, не осознавая, что, тем самым придает ей немного уверенности в том, что та не останется без поддержки Кондрашкиной.

Долго еще гудели в комнате, пока, наконец, не погасили свет и не легли по своим кроватям. После этого случая, Маргарита в третий раз утвердилась в своем намерении идти с утра к следователю и рассказать ему все, что успела узнать за это время.

Спала она отвратительно, ворочаясь с боку на бок. Многие храпели так, что хоть выходи из комнаты и спи в коридоре. Некоторые совсем не спали, а бродили, как привидения, то включая, то выключая свет в комнате. На них ругались, шипели, кто-то даже попытался затеять драку, но, в конце концов, все успокоились и легли спать.

Кондрашкина отлично понимала, что движет людьми в такие минуты, когда несправедливо арестовывают (нет, задерживают, как это неизменно подчеркивалось охранниками) человека за то…

И тут Кондрашкина задалась неожиданным вопросом: а за что, собственно, взяли эту женщину? Маргарита, ведь, думает, что за обвинения в убийствах в машинном отделении, а ни за что-то другое? Откуда такая уверенность, что за этой женщиной нет никаких реальных преступлений?

Маргарита вновь приподнялась на кровати: опять ночь без сна. Снова придется сидеть возле зеркала, потому как больше «приземлиться» негде, и бесплодно рассуждать о том, на что она повлиять не может. Нет, она, конечно же, пойдет к следователю, но ждут ли от нее этого визита, или нет – вот, в чем вопрос?

– Скорее да, чем нет, – сказала она вслух. Тут она решила, что завтра может убить двух зайцев: и своего и соседского.

Она улыбнулась этому каламбуру и попыталась снова уснуть…

Будильник не прозвенел: Кондрашкина забыла его завести. На часах было десять утра. «Ну и черт с ним! – подумала Кондрашкина. – Всё равно рабочий день пойдет насмарку, если я не сделаю то, что надумала».

Больше она не испытывала никаких сомнений: теперь ее цель – кабинет № 27 на втором уровне.

Перед тем, как подняться к следователю, она решила, что будет не лишним пойти в столовую – теперь к ней пришел такой зверский аппетит, что она бы съела, и теленка, и овцу, и еще одно маленькое куриное крылышко.

Войдя в столовку, она увидела, что рядом с раздатчицей стоят те же люди в черной форме, которые забрали ночью ее соседку. Маргарита остановилась на пороге столовой, не решаясь войти внутрь. Те, что в форме, заметили эту неуверенность Кондрашкиной. Один из охранников вышел из-за раздаточного стола и направился к ней. Маргарита попятилась, но тут сзади нее возникло препятствие в виде… Она оглянулась: за ее спиной стоял Малыш.