-  Маму коробило от некоторых высказываний, и я сорвался, как идиот, оставил тебя там…  А Нуца, по большому счету - сокровище, Гоша… Знаешь, чем определяется отношение к невестке?  Тем, как она относится к сыну и внукам.  Остальное - мелочи.  И ты... когда любишь - прощаешь многое...  да не замечаешь просто!

-  Спасибо, бать. А деньги я потом отдам, - отбился Георгий.

   Наверное, это было уже слишком на один день… Нужно было отоспаться, хотя бы со снотворным.  Даже в поезде не спалось, хотя никто не мешал – ехал один, в СВ.  Чтобы не нахватать заразы…

   Засыпал и думал, что странно это – раньше говорил «папа», когда был маленьким и в школе еще… Потом стало стремно.  Начал «батять»…  Отец был не против, но он же и маму - не мамой звал, а мамулей…  странно.  Почему так?

15. Глава 14

   Способы приведения в сознание в наших мирах не особо отличались и один из них – вода.  И по морде еще можно… ну хоть не со всей дури.  Медленно вытирая лицо и приходя в себя, я слушала, что говорил мне Дешам:

-  Распеленали от ремней и прямо в койку.  Должен уже проснуться. С ним сейчас Ланс, - задумчиво смотрел он на меня.

-  Хлопнулась…  - виновато призналась я.

-  Я заметил…  Мари!  Нам нужно говорить, но это потом - позже.  А сейчас у вас есть возможность просить у командира все, что нужно… из необходимого, конечно, - уточнил он.

-  Какая жалость!  А то сразу мысли о бриллиантовом колье, - ворчала я, стаскивая с волос мокрую косынку: - Зачем вы так со мной - целое ведро…?

   Поливали меня еще на улице, потом унесли в шатер и уложили на постель.  С волос натекло. Я вяло соображала - теперь тащи матрас на улицу, суши его. Но вряд ли до ночи высохнет.  И так живенько это все представилось, и так угол свой захотелось - чтоб закрывался на надежный засов и чтобы элементарные удобства… Сколько еще такой «туристической» жизни я выдержу?

   Громкий мужской стон заставил очнуться от посторонних мыслей. Прислушалась к себе – ну… перенапряжение, жара, нервы – объяснимо, но все равно неприятно.  Я даже в морге всегда хорошо держалась и на гнойных перевязках, а тут…

   Отжала волосы и прихватила их на затылке все той же косынкой.  Пальцы чувствовались слабыми и даже подрагивали.  А я держала ими скальпель… Я!  Видел бы меня…  Кто у нас молодец, Георгий Зурабович?  А наша Маня молодец!  В глазах посветлело, я заулыбалась…  Дешам скупо улыбнулся в ответ и стал совсем похож на Жана Рено.  Кивнул в сторону лазарета…

   Картина нам открылась странная - на грудь больному навалился и крепко обнимал его Ланс.  Наверное, у меня глаза на лоб полезли.

-  Рвался вставать, - посмеивался парень.  И легко так, весело, поблескивая глазами, объяснял: - Я держу и говорю – лежи, дядя!  Мне не один день вставать не давали.

-  Ну что вы, голубчик? – подошла я к больному и заглянула в мутноватые еще беспокойные глаза: - Нельзя вам вставать, ни в коем случае!  Даже мочиться вам помогут – будете пока лёжа.  Найдёшь потом кувшин, Ланс или… да тот же котелок.  И не слишком напрягай ногу, тебе еще нельзя на неё ступать.  Вам очень больно? – допрашивала я больного. И тут пришла еще мысль: - А давайте проверим вашу память после наркоза?  Вот как вас зовут, голубчик?  А какой сейчас год?  Как зовут нашего монарха?

   Мужчина выглядел не очень - лицо осунулось, заострилось, даже усы поникли, но пытался улыбнуться:

-  Ну что вы, мадам?  Я все помню… Болит уже не так сильно.  Но лучше бы совсем не болело.

-  И не будет, если будете слушаться.  Терпите, голубчик. Такие полнокровные, большие мужчины, как вы, переносят болезненные тяготы чуть труднее.  Не усугубляйте, пожалуйста – не вставайте. И пить нельзя сразу после наркоза, может стошнить, а то и еще чего хуже…  Ланс, смачивай ему губы мокрой чистой ветошью. Пить не давать!  Я скажу, когда будет можно.