-  Что ты хотел? – прозвучало сухо и официально.

   А хрен тебе!  Скажу все, что считаю нужным – думал он. Состояние – будто пьяный, хреновое состояние.  Смотрел на неё и говорил… в любви бы признаться, как она того заслуживает!  Но не врать же?  Не дура – поймет, а он и не сможет.

-  Нуца, ты лучшая из жен… а может, и лучшая из женщин… Подожди!  Дай мне сказать… пожалуйста.  Я не знаю, что за хрень у меня случилась шестнадцать лет назад – не любовь… намного сильнее и страшнее – не дает жить нормально. И счастья я от неё не видел. Но ты заслуживаешь  любви - самой большой и самой сильной.  И если б я мог!  Не должен был я тогда… или хотя бы предупредил тебя…  Но тогда не было бы наших пацанов.  Останься, пожалуйста… я уйду, сниму хату.  Мальчишки не простят же мне!  Они любят тебя и слушаются.  Меня – вряд ли…  я же, как приходящий.  Не уезжай, пожалуйста… 

-  Я уже решила, - она не повернулась к нему, так и застыла у мойки. Говорил со спиной.

 - Ты думаешь – это я сгоряча, что ли?  Я годы решалась!  Маленькие только и держали... Хочешь замолить… найди слова для сыновей, чтобы не считали, что мать их бросила, - тяжело роняла жена:

 - Нас только двое у отца,  у меня там есть... будет все.  Кроме того, что нужно больше жизни.  Но я как-то… понимаю тебя, наверное.  И не собираюсь дохнуть там – не переживай.  Может и полюблю… но что такое быть любимой, надеюсь, точно узнаю.  Сделай, как прошу!

-  Что? – уже упустил мысль Георгий.

-  Поговори с детьми.

-  Сделаю.  Забери машину… я договорюсь, чтоб перегнали туда.  Загружу твоими вещами.  И деньги все верну – чуть позже, обещаю.

-  Я не тебе их оставляю.  И квартиру, и машину тоже.  Мне… думать тошно об алиментах.

-  Не дури ты! – с болью вырвалось у Георгия.

-  Да я и не смогу ничего – крохи разве. Пока ещё устроюсь…  Поговори с детьми, Георгий – это все, чего от тебя жду.  Я забирать их буду на все лето, приезжать...

-  Сделаю…

   Утром был еще выходной – после командировки.  И он не стал тянуть – попросил Нуцу пойти прогуляться.  Посадил перед собой пацанов и просто рассказал все, как есть – с самой первой своей встречи с Машей. Оказалось, не так и трудно говорить правду.

-  Она что – красивее, чем мама? – ревниво спросил Дато.  Смотрел исподлобья…  обижался.  Даня молчал.

-  Красота важна только на первый взгляд, сынок.  К ней быстро привыкаешь и просто перестаешь замечать, если не любишь.  Ваша мама красивее.

-  А чего ты тогда…?

-  А мозгом это не контролируется.  Я понимаю, как лучше для всех нас и не могу… Притворился бы, но мама у нас умная – поймет.  Да и не сумею я…

-  А ты можешь показать её – эту Машу? – все-таки пытался постигнуть суть и причину любви Дато.

-  Отвали, - открыл, наконец, рот Даня, - просто решай – тут будешь жить или с мамой поедешь?

-  Я – с тобой, - сразу решил младший.

-  Ну и молчи тогда – они сами разберутся.  А мама приедет – скоро, вот увидишь, - улыбался старший.

-  Да?  Соскучится и приедет, - повеселел Дато.

-  Только в гости, ребята, - уточнил Георгий, - я обидел её своей нелюбовью, не сможет она жить со мной.  А вы к ней на лето...

-  Ну – в гости.  Часто.  И мы к ней…

   Потом Георгий звонил отцу в Питер.  Рассказал тоже – все, как есть и в подробностях.  Приступ мазохизма какой-то… но и не только.

-  Батя, нужны деньги – займи, пожалуйста.  Нуце нужно с собой… 

-  Сделаю, - сразу решил отец, - но безо всякой отдачи долга, даже не мути это… ты не сирота, в конце концов!  Нужно было дожимать, добиваться, Гоша! Я твою мать такой осадой брал!

-  Батя, она сразу четко обрисовала… это было однозначное - нет.  Не нужно было другого делать – с Нуцей начинать.