– С ума сойти, – проговорил сенатор Мэнси. – И когда только он все успевает?

– У него свое отношение со временем, – обронил Кронс.

– Что вы имеете в виду, министр? – Махинда пристально смотрел в глаза Кронсу.

– Только то, что властитель не тратит время впустую, он старается каждую минуту провести с пользой, – ответил Кронс.

– А мне показалось, вы еще что-то подразумевали, – не успокаивался король.

Махинда и Кронс обменялись долгими взглядами, а потом отвели их, словно померились силами и объявили ничью.

– Ясно одно: Вэл Лоу – человек исключительный, – как бы между прочим заключила мадам Мэнси, поворачиваясь к Еве и прося ее передать салфетку.

– Маман, вы порой потрясаете меня меткостью своих замечаний, – вырвалось у Марка невольно.

– Не только вас, советник, – согласился Кербер. – Вспомните идею с мнимой командировкой властителя…

Кербер замолчал на полуслове, выражение его лица застыло в промежуточном между ужасом и отчаянием состоянии. Сенатор, Марк, министр Кронс, Ева да и сама мадам Амели замерли в каком-то оцепенении, боясь открыть рот.

– Мама может, – голос Кира в образовавшейся тишине прозвучал странно, словно говорил не Кир, а кто-то другой, чужой, смеющийся над происходящим с пугающе серьезным выражением лица. – Господин Кронс, а мне можно стать участником философского клуба?

– Разумеется, – механически произнес министр, во все глаза смотря то на Кира, то на Кербера, то на мадам Мэнси. – Без тебя, Кир, клуб будет неполным. Обязательно приходи. Мы с тобой любой вопрос сможем…

Вэл и Нина проснулись около пяти.

– Выспался? – спросила Нина, сладко потягиваясь.

– Да, а ты?

– Тоже. Голова немного тяжелая, и ужасно хочется есть. Пойдем в душ, Вэл. Помоешь мне спинку…

– Пойдем, – Вэл тяжело задышал. – Помою… Успеем…

– Забудь, – пресекла его поползновения Нина. – Тебе вредно напрягаться, сделай паузу, дорогой, хотя бы два дня…

– Сколько?! – в ужасе выкрикнул Вэл. – Два дня? И как, по-твоему, это возможно? Я вообще сдерживаюсь с трудом, когда ты рядом.

– Да ты маньяк, – рассмеялась Нина. – Я тебя боюсь.

– Бойся, – сбивчивым голосом отозвался Вэл, перенося Нину в душ. – Бойся, что хочешь, делай, только не отказывай мне.

– Вэл… разве я могу тебе отказать?

Голос Нины свел его с ума, но в этот момент раздался звук дверного звонка.

– Черт! – вспыхнул Вэл. – Это Марк или Кербер, или кто угодно еще. Неужели три часа прошло?

Вэл открыл дверь и обнаружил за ней тех, о ком подумал: Марка, Кербера и Еву с Марием.

– Мы вас не разбудили? – смущенно спросила Ева, видя горящие глаза отца и его мокрые волосы.

– Нет, мы уже проснулись, только вот не успели собраться. Я прямо из душа… Проходите. Нина сейчас оденется и выйдет, а я пока вас в халате поразвлеку, если вы не против.

– Мы можем подождать… – начал было давать задний ход Марк, но Вэл втащил его в номер.

– Входите уже! Иди ко мне, малыш, – беря Мария на руки, Вэл закрыл дверь. – Расскажите коротко, пока Нина не пришла и не начала ругаться, – проговорил Вэл, садясь с внуком на софу. – Что в Небесах происходит? Как сенаторы себя ведут?

– Жопа, если коротко, – отрапортовал Кербер.

– Чуть длиннее, – вытаращив на начбеза глаза, произнес Вэл.

– Это к советнику, господин Вэл, у меня других слов нет.

– Доходчиво обрисовали ситуацию, Кербер, – только и смог сказать Вэл. – Марк, можно какие-то подробности узнать?

– Можно, господин Вэл. Коротко подробности. Первое: Сенат во всю продвигает законопроект, по которому высшее статусное лицо не может заявить свою кандидатуру на выборах еще раз. Кворума у них пока нет, расширенный совет проект стопорит. Второе: кто-то донес, что сенатор Загория лечится здесь и тесно с вами общается – сенаторы объявили его ренегатом, готовят импичмент. Третье: два дня назад от работы расширенного совета отключили исполком на основании принятого четыре дня назад билля «О наследственном статусе», по которому выходцы из народа лишились права на участие в государственном управлении.