– Как твой нос и плечо? – отойдя к высокому окну, спросил ректор. – Я хочу проверить, все ли правильно срослось и зажило, но если ты позволишь.

– А если нет? – меня немного качнуло. Вблизи оказалась стена, я прижалась к ней и уставилась на широкую спину учителя.

– Придется передать тебя другому лекарю, – сухо и тихо ответил, будто готовился это сказать.

– Я могу подумать?

Ректор покачал головой, а потом повернулся.

– У нас несколько минут на это, после чего пойдем на урок.

– Но со мной все в порядке, – ладонь коснулась холодной стены, другая рука до сильного хруста сжала кожу сумочки.

– Вот и проверим.

Я кивнула, соглашаясь. А что мне оставалось? Мне было страшно, но идти к другому лекарю, который поймет, что это не тату, а стигма – еще хуже.

Маг вдруг показал мне ладони, развел руки в стороны и накрыл нас беззвучным и незримым куполом. Это было неожиданно, отчего я выронила сумочку из рук и не сразу поняла, как мы близко друг к другу с ректором.

– Закон об отношениях с учениками – избыток прошлого, Мэй, – мягкий голос не сразу донес до меня смысл сказанного.

– Что?

13. Глава 13

Мэйлисса

Он смотрел. Смотрел теперь не изучающе, а с вызовом.

Практически врастил меня в стену сильным телом, но не прикасался. Держался в миллиметре. И смотрел.

Пялился на мой лоб, что покрылся пленкой испарины, скользил взглядом по кончикам волос, что от природы были ровнее стрел, а сейчас перекрыли видимость и сделали ректора призрачной тенью. Он бросал вызов моему дыханию, что вдруг запнулось без особых причин. Без слов пугал и смущал, потому что его дикий, голодный, как у волка, взгляд был мне знаком.

Мне даже почудилось, что зрачки ректора вытянулись в тонкую полоску и блеснули золотом. Такие у кошачьих оборотней бывают. В имане они редкость.

Я боялась двинуться, убрать локоны со щеки и увидеть вместо чистой зелени глаз горящие радужки оборотня. Я боялась, что мужчина набросится.

Убьет? Разоблачит?

Нет...

Я боялась, что он меня поцелует.

Потому что за несколько секунд маг оказался так близко, что я услышала знакомый запах его губ.

И слова о свободе отношений между ученицей и педагогом сдавили горло, плеснув в кровь горячего яда.

В Имане нет таких ограничений, а вот критяне точно придерживались, но до Полога. Откуда мне было знать, что за пятьсот лет маги пересмотрели эти вещи?

– Ты будешь говорить?

Я вздернула подбородок, будто подставляя его жестким пальцам. Приоткрыла губы и судорожно выдохнула мучителю в лицо.

– Нет? – придавил он глубоким голосом, приблизился крупной грудью еще, заставив меня вжаться в стену и невольно выставить перед собой кулаки. Но оттолкнуть его не получилось, он был, словно из камня.

– Я всего лишь артефактор-собиратель… – просипела испуганно, и взгляд ректора замер на моих губах.

– Тогда… – он наклонился, провел вдруг большим пальцем по моей нижней губе, вызвав ответный трепет.

Я дернулась, высвободила руку и залепила ему пощечину. Мужчина не дрогнул, лишь растянул скупую улыбку и наклонил голову. После чего договорил, четко расставляя ударения:

– Мэйлисса ис-тэ Согу, объявляю тебя официально своей, – он перехватил руку без браслета и, глядя в мои широко распахнутые глаза, поцеловал в раскрытую ладонь.

– Что вы делаете?! – успела я вскрикнуть, прежде чем магия вспыхнула под кожей, растеклась по руке синим огнем и обернула запястье новым браслетом.

– Этого ты добивалась? – жестко, стискивая губы и цедя каждое слово, спросил ректор. Его лицо разрумянилось, волосы выбились из хвоста и обвисли с двух сторон пейсами.

– Нет… Так нельзя, – я чуть не упала, осознавая, что произошло. Никогда не видела такого, не знала, что это вообще реально.