Томас и Олеся обменялись взглядами, почувствовав, как история этого места начинает проникать в их сердца – не просто фон для путешествия, а часть самого пути.

***

После завтрака они неспешно вышли на улицу – тихую, чуть выцветшую, словно акварель, смешанную из пыли и света. Сигнахи встретил их узкими мощёными улочками, где время текло неспешно, будто медленно струился виноградный сок в старых дубовых бочках.

Воздух был наполнен запахом смолы, сухой травы и свежего хлеба, который пекся в соседней пекарне. По улицам неспешно бродили местные – старики с улыбками, спрятавшиеся под широкополыми шляпами, женщины в ярких платках, дети, гоняющеся за котом. Вдоль фасадов старинных домов – цветущие глицинии и розы, словно напоминание, что жизнь здесь – это праздник.

Олеся была одета просто – лёгкое льняное платье цвета светлой охры, струящееся на ветру, и плетёные сандалии, чуть запылённые от дорожной пыли. Её темно-русые волосы торчали в лёгкой небрежной причёске. Взгляд – живой, чуть озорной, с оттенком упрямства, присущего тем, кто любит всё держать под контролем, но не прочь удивляться новому.

Томас – чуть выше, в светлой льняной рубашке с рукавами, закатанными выше локтя, и свободных бежевых брюках. На его лице играла улыбка человека, который любит наблюдать за миром, но редко раскрывается полностью. Его глаза – спокойные, с оттенком английской сдержанности и любопытства, которое никогда не угасало.

Олеся взяла Томаса за руку, и они направились к главной достопримечательности – крепостной стене, воссозданной и бережно сохранившейся, словно защитница души города. Стена тянулась по гребню холма, обнимая город кольцом, откуда открывался вид, от которого захватывало дух.

Поднимаясь по каменным ступеням, они слышали звонкий щебет птиц и ветер, играющий в виноградных листьях. Томас рассказывал Олесе легенды, которые услышал от Давида пока она дремала по пути – о том, как эта стена защищала город от захватчиков, о любви, что рождалась под её сводами, и о том, что в этих камнях живёт дух прошлого, который сильнее времени.

Наверху стены они остановились. Внизу раскинулся Сигнахи – с красными черепичными крышами, извилистыми улочками и мерцающими вдалеке огнями.

Олеся прижалась к Томасу, вдохнув аромат земли и старого камня.

– Здесь, – прошептала она, – кажется, можно услышать даже шёпот тех, кто жил сотни лет назад.

Томас улыбнулся, сжимая её руку.

– И я уверен, что они рады нам – как будто ждали, чтобы их истории наконец нашли слушателей.

Они стояли так, погружённые в тихое волшебство момента, обещавшего новые открытия и тайны, которые им ещё предстояло разгадать.

Спустившись с крепостной стены, они оказались в сердце старого Сигнахи – на небольшой площади с каменной брусчаткой, где мирно соседствовали лавочки ремесленников, домашние цветы и уличные музыканты. Воздух наполнился звуками смеха, разговоров на грузинском – таком мягком и мелодичном, словно шёпот ветра в виноградниках.

Олеся остановилась у лавки с керамической посудой – яркие тарелки и чашки, расписанные вручную, хранили тепло рук мастера и, казалось, рассказывали свою маленькую историю. Томас купил пару сувениров – небольшой чайник с виноградной лозой и кружку с горной бабочкой.

Вскоре они нашли уютное кафе под навесом из плюща, где за деревянными столиками сидели местные – шумные, живые, гостеприимные. Хозяйка, женщина с открытым лицом и громким смехом, встретила их, как старых друзей.

– Добро пожаловать! – сказала она на ломаном английском и тут же предложила попробовать хачапури – сырную лепёшку, ещё горячую и тянущуюся, словно нить судьбы. – И аджапсандали, – добавила она, – овощное рагу с баклажанами и томатами, вкус, как у лета в горах.