Через полчаса от каравая не осталось ни крошки. Молодожены и гости с удовольствием ели и наслаждались необычным вкусом, хвалили, брали на заметку…

И это было главной наградой для меня в тот суматошный день. Не потому, что я стремился спасти свою задницу от чьего-то гнева, а потому что я просто люблю свадьбы. Кто знает, может быть, этот свадебный каравай стал частью того цемента, которым скрепляется семейное счастье, – не зря же все эти традиции существуют веками.

Важно не только вовремя сориентироваться в решении проблемы, но и отключить в себе все, что не касается решения, и упрямо двигаться к результату. Главное – без паники.

Тогда

Семеро по лавкам – это про нас, но это совсем не плохо. На сорокаметровую с пятиметровой кухней народу многовато, но тем не менее это не коммуналка с общей кухней и очередью в места общего пользования. Здесь мы можем поделить между собой пространство полюбовно и порой шутя.

Почти буквально мы живем в объятиях друг друга, как птицы в гнезде: бабушка с дедушкой в неусыпной заботе о троих внуках, а родители в поиске благ для семейства. Мы не имели возможности собраться всей семьей за одним столом – кухня не могла вместить всех, а гостиной как таковой у нас не было, но… Это не мешало нам любить и уважать друг друга.

Модные ныне понятия «личного пространства» и «зоны комфорта» абсолютно не вписывались в наш быт обычной московской семьи, разве что старшая сестра, входившая в подростковый возраст, периодически страстно желала, чтобы от нее «все отстали». Моя же зона комфорта почти всегда находилась в личном пространстве бабушки, и нас обоих это нисколько не смущало. Младшая же сестра была в силу возраста всецело маминым птенцом.

Понятно, что благородная миссия содержания всего благородного семейства была возложена на родителей, и они крутились как могли: выгадывали, занимали, отдавали, безуспешно пытались что-то копить… И в один прекрасный день наметился маршрут к улучшению нашего благосостояния – отцу предложили длительную командировку в страну кумыса, степей и тарбаганов (загадочных зверей, о существовании которых мы знали только благодаря странному пегому полушубку, которым маме хвасталась соседка).

Не самая престижная, но самая что ни на есть заграничная заграница, страна Монголия внесла в наши ряды смятение. Школа «с английским уклоном», где училась моя старшая сестра Ольга, была слишком хороша даже в сравнении с Монголией, особенно если учесть еще и удачное расположение – совсем рядом с домом. Поэтому Ольгу было решено оставить дома, потому что «учеба – это святое». Поездка младшей сестры даже не обсуждалась – извергов, способных «оторвать от матери» двухлетнего ребенка, в нашей семье издревле не водилось.

Моя же скромная персона стала предметом нешуточных баталий родителей и бабушки, которая жизни себе не представляла без любимого Олесика. Запах валокордина витал над нашей квартирой, как запах пороха на поле боя. Бабушка не сдавалась, в ход шла тяжелая артиллерия, а именно – тонометр, который ясно давал понять, что у бабушки не давление, а прямо-таки Эверест. И родители капитулировали, было решено меня в Монголию не брать, чему мы с бабушкой были несказанно рады.

Несколько недель семья готовилась к отъезду. И в одно хмурое московское утро мы на минуту уселись на чемоданы и табуреты «на дорожку», сдержанно попрощались, и родители с младшей сестрой укатили в аэропорт. И в небольшой квартире стало как-то тихо, просторно и пусто…

Удивительно, но я не плакал и почти не чувствовал грусти от расставания с родителями. На тот момент я еще не понимал своим шестилетним умом, что не увижу маму целых три года, а отца так и все пять. Главное, что со мной остался самый дорогой человек на свете – бабушка, для которой я был и остался светом в оконце на всю ее долгую жизнь.