Борюсик совершает на меня очередную атаку, тыкаясь влажным носом прямо в лицо, его тёплый язык проходится по моему уху, носу.

– Ой, Борис, прекрати, – пьяненько смеюсь я. – Возьми лучше печенько, – откупаюсь от этого террориста.

– А я ему завидую, – с очаровательной улыбкой отвечает Кир. – Вот знаешь, иногда хочется стать плешивым котом, чтобы какая-нибудь милая дама прижала покрепче к своей пышной груди.

– А у тебя что, нехватка дам? – смотрю на него скептически.

– С “дам” как раз проблем нет, – поджимает губы Кир. – А хочется ведь настоящей чистой любви, – мечтательно поднимает глаза к потолку.

– Ой, только не строй из себя романтика, не поверю, – улыбаюсь расслабленно я.

– А что? Плохо там, замужем? Я ж ни разу не был. Расскажешь?

– Нет, – поджимаю губы. – Не расскажу. Да и у каждого своё.

Снова сердце сжимает, и грусть накатывает.

– Так, не кисни, Светлячок, – тут же меняет тему. – Тут ты права. Я для семьи не создан. Ответственность, дети орущие, претензии, контроль. Ну на фиг, – кривится он.

Мы замолкаем на несколько секунд, каждый в своих мыслях.

– А помнишь, – вдруг вспоминает Кир, – как ты меня пыталась заставить в дочки-матери играть?

– Помню, – смеюсь я. Моя мать иногда оставляла меня у тёти Наташи, когда уходила куда-то. – Нам тогда было лет по шесть.

– Ну, тебе шесть, а мне-то уже девять.

– Да, тебе не нравилось, но ты терпел, – вспоминаю с улыбкой.

– На самом деле мне нравилось, – признаётся Кир с хитрой улыбкой. – Но я не мог признать, что увлекаюсь девчачьими играми.

– Поэтому ты чуть не утопил мою куклу?

– Ну а что? Я хотел её искупать, а она выскользнула из рук. Ну бывает, чё ты! – толкает меня плечом.

Смеюсь. Такой он забавный, и с таким задором рассказывает всё это. На душе отпускает.

– Хорошие времена были, – вспоминаю с тоской наши беззаботные игры.

– Согласен. Так вот, с тобой у нас семья была прекрасная, я помню, – снова шутит он. – Это так и осталось моим главным опытом семейных отношений.

– Дурак ты, – смеюсь я.

– Сама дура, – беззлобно бросает он.

Смотрим друг на друга и снова прыскаем от смеха. Потому что это тоже фразочка из детства.

– А помнишь, как мы залезли в шкаф? Это типа была наша машина, и мы куда-то долго ехали?

– Помню. Я честно “вёл мотор”, пока ты на заднем сидении успокаивала “нашу дочь”.

– Чёрт, Кир, а почему мы не общались столько лет, а? – вдруг сама задаюсь вопросом.

– Ну так я ж чем старше становился, тем большим распиздяем был, а ты отличница, заучка. Не по пути нам было, – разводит руками.

– Это да, – киваю грустно.

– И как, дал тебе что-то в жизни твой красный диплом? – смотрит на меня скептически.

– Нет, – горько усмехаюсь. – Ни хрена не дал. Зато мама была довольна.

– Ой, давай только не будем вспоминать про твою мамашу, – кривится Кир. У них всегда была взаимная нелюбовь. – Пойду я лучше ещё чайку поставлю.

Уходит на кухню, а его телефон, лежащий на полу рядом, вдруг вспыхивает входящим звонком.

На экране светится фото эффектной брюнетки, и названа она у Кира в телефоне “Любимкой”.

Вот, значит “Любимка” у него есть, а говорил, что любви нет.

Кир возвращается.

– Тебе звонили.

Смотрит в экран, убирает телефон в карман.

– Ничего важного, – отмахивается небрежно.

Становится обидно за эту Любимку. Хочу что-то сказать, но тут раздаётся звонок уже в дверь.

– Только не говори, что это мамаша твоя вернулась? – хмуро смотрит на дверь Кир. Но это оказывается именно она. – Помяни чёрта, – бурчит он под нос.

Мама царственно вплывает в квартиру.

– Светлана, ты почему здесь с этим…, – окидывает Кира презрительным взглядом, – недостойным мужчиной?