На кухне Кир усаживает меня у окна, сам ставит чайник, пытается что-то отыскать в холодильнике.

А я смотрю на него и невольно начинаю улыбаться. Так неуместно он смотрится на этой маленькой кухне. И никак у меня не ассоциируется с тем долговязым пацаном, которого я знала в детстве.

Кир открывает шкаф, тянется за чем-то к верхней полке.

– Ты чего ржёшь, Светик? – оглядывается на меня через плечо, доставая тёмную бутылку.

– Я вспомнила, как ты в детстве лазил в тот же самый шкаф за конфетами, – в груди теплеет от этих воспоминаний. – Только тогда ты подставлял табуретку и чуть не упал с неё, когда тебя мать застукала.

– Да, – смеётся тоже, – и полотенцем отходила, я помню. У меня ж на шоколад была аллергия, – ставит бутылку коньяка на стол. – Собственно, она бы и сейчас отходила, – кивает на бутылку.

– Что, тоже аллергия? – невольно продолжаю улыбаться.

– Ага, – подмигивает. – Но в терапевтических целях можно. Давай, Светик, – разливает коньяк по рюмкам, – колись, что там случилось у тебя? Может, морду надо кому набить, или ревность вызвать? У тебя муж нормальный или так, м? – впивается в меня взглядом.

Я теряюсь мгновенно, опускаю глаза. И так подкатывает всё случившееся комом к горлу… Но говорить о своих проблемах постороннему по сути человеку слишком тяжело.

– Всё хорошо у меня, – пытаюсь соврать, но и сама понимаю, что получается совершенно бездарно.

Вот только минуту назад мне показалось, что я смогла отвлечься, а сейчас…

– Свет, – смотрит на меня Кирилл так тепло, с какой-то щемящей нежностью.

Понял всё, – доходит до меня очевидное.

И мне хочется заорать, чтобы не смел жалеть. Потому что… Потому что…

Я не могу это контролировать!

Слёзы подкатывают комом. Лучше бы наорал! Агрессии противостоять намного проще, нежели когда тебя кто-то искренне «гладит».

– Прости, Кир, мне пора, – выдавливаю кое-как, встаю.

Но он не пускает. Ловил за рукав, разворачивает и так ловко впечатывает меня в свою широкую грудь.

– Не пущу никуда, – отрезает жёстко. – Рассказывай! Кто тебя обидел, м, подружка?

И руки его мощные, но такие нежные, так аккуратно держат меня.

Скашиваю глаза на его расписные костяшки. Огромные кулаки. Мне бы такие… Я бы ими отвесила кое-кому…

Но сейчас эти руки очень ласковые.

И это ужасно. Они как будто срывают с меня последние покровы защиты…

Ком становится слишком большим.

– Тише, Светлячок, всё будет гуд, – успокаивающе шепчет Кир, вспоминая моё детское прозвище, но действует это прямо противоположным образом.

Начинаю позорно всхлипывать, а потом плотину и вовсе прорывает.

И мне кажется, что сейчас Кирюха выставит меня за дверь. Ваня у меня терпеть не может женские истерики, наверное, он бы так и поступил.

Но Кир не делает ничего подобного. Наоборот. Он позволяет безжалостно залить его футболку слезами…

И только когда их поток иссякает, говорит:

– Ну вот, чувствую, теперь нам нужны ещё и конфетки. Пусти, пойду снова полазаю по шкафам. Ты только матушке не говори. На шоколад у меня по-прежнему аллергия…

6. Глава 6.

Мы сидим с Киром на полу в гостиной. Перед нами в вазочке печеньки, конфетки, чай. И полупустая уже бутылка коньяка.

Мы начали вспоминать детство, и вот захотелось нам повторить такую шалость – есть на полу и болтать о глупостях.

Я зализана Борюсиком, и талантливо отвлечена от проблем Кириллом.

Я ему очень благодарна. Он не стал вытаскивать из меня клещами причину моих слёз, а просто решил поднять настроение.

Оказалось, что старый друг в компании с коньяком и мило фыркающим псом – лучшее средство. Я чувствую себя снова маленькой беззаботной девчонкой, а не тёткой под тридцать с кучей проблем.