Но это не истинная философская ртуть, которая есть чувство правильного действия под сознанием присутствия Бога, когда все обманы и двусмысленности становятся бесполезными, и душа вынуждена судить саму себя. Это – начало той внутренней реформации характера, которая выдержит все и будет разгораться все ярче под испытаниями. Осуществить эту реформацию согласно природе, а не насилием, – одна из великих целей алхимиков.

И все же это лишь вступление в то, что называется «великим деланием», о Конце которого я не намерен говорить подробно. Я говорю, что это – путь к философскому камню; но Конец еще не настал.

Какой один принцип, более чем любой другой, удерживает крайности и блуждания Рода человеческого в определенных границах, так что каждая эпоха в истории узнает себя в любой другой? Это не разум, как бы сильно ни утверждалось, что он является отличительным даром человека, но это чувство права, то есть совесть. Оно заставляет себя чувствовать тем сильнее через несправедливости всех родов, которыми отмечены страницы истории. Именно этот принцип, принцип или чувство права, хорошо или плохо понятое, лежит в основе всего международного права и теоретически определяет все национальные споры. Все вопросы между независимыми нациями теоретически решаются тем же принципом, который разрешает споры между любыми двумя самыми скромными индивидами. В национальных ссорах огромные результаты, конечно, зависят от простой силы; но моральное чувство мира от этого не преодолевается, и во всех случаях беспристрастный историк, в своем собственном чувстве права, апеллирует к этому же чувству в роде человеческом и выносит моральное суждение человечества обо всех национальных деяниях.

Все законы, также, в цивилизованных государствах, теоретически основаны на чувстве справедливости и нацелены на обеспечение права. Присяжные созываются для того, чтобы вершить правосудие; то есть, чтобы обнаруживать и утверждать право. Короче говоря, во всем обществе, в каждой его фазе и отделе, будь то в большом или малом масштабе, все, что неправильно, немедленно пробуждает чувство права с намерением его утвердить. Затем предпринимаются усилия в той или иной форме, чтобы исправить несправедливость, и разум – лишь скромный помощник, используемый для того, чтобы найти и применить средство. Насколько праведная цель достигается в стремлении ее достичь, может быть вопросом, достойным обсуждения Сократа.

Это чувство права – то, что алхимики называют нематериальным, нетленным и неугасимым Огнем, который, как говорит Понтан, «является веществом минеральным, равным, непрерывным, не паром или дымом, если только не слишком сильно спровоцирован; он причастен сере [как гласит жаргон, имея в виду небесный дух] и воспринимается не из материи; он разрушает все, растворяет, сгущает, коагулирует и кальцинирует, – он способен проникать, – и является кратким изложением всего без больших затрат». Он превращает, но «сам не превращается вместе с материей, ибо он не от материи».

Итак, когда совесть, в которой существует чувство права и справедливости, становится активной под идеей Бога, она наделяется сверхъестественной силой, и тогда, как я понимаю, она и есть философская ртуть алхимиков; она также и их соль ртути; она ничуть не меньше их верховного Териака, о котором много можно прочесть в их книгах, хотя и совершенно иного рода, чем у одного справедливо прославленного романиста наших дней. Это также и Соль Тартара, о которой мы читаем в алхимических трудах; это также и Дух Вина, «сведенный к центру холодом», но не разрушенный им; напротив, он лишь становится более пронзительным и активным, хотя для снятия оболочки может потребоваться внешний