Размышления об алхимии и алхимиках Итан Аллан Хичкок

Уважаемый читатель,

Предлагаемый вашему вниманию труд представляет собой неординарное исследование истинной природы алхимии. Автор утверждает, что «Великое Делание» не было поиском материального золота, а путем духовного самосовершенствования человека.

Следует отметить особенность данной публикации. В своем первоначальном виде данный трактат представлял собой единый, непрерывный поток размышлений, не разделенный на главы. Автор последовательно развивал свою мысль, переходя от одного аспекта к другому в едином повествовании.

Осознавая, что современный читатель привык к более структурированному изложению, и дабы облегчить навигацию по плотному и насыщенному материалу, я, в качестве переводчика, счел целесообразным ввести разделение на главы. Это разделение было произведено следуя внутренней логике автора: от общего переосмысления алхимии, анализу символического языка и, к разбору трудов конкретных адептов и философским выводам.

Важно подчеркнуть, что данное нововведение носит исключительно структурный характер. Текст оригинала остался нетронутым, и в его содержание не было внесено никаких смысловых правок или добавлений. Оглавление призвано служить лишь путеводителем, который поможет вам лучше ориентироваться в аргументации автора.

Выражаю надежду, что эта небольшая редакторская помощь позволит вам с большим удобством проследить за мыслью автора и в полной мере оценить глубину и оригинальность его взгляда на герметическую философию.

С уважением,

Г.Т.

2025

Автору следующих размышлений может показаться излишним доказывать, что он не ставит целью возродить изучение алхимии или методы, которыми пользовались алхимики. Алхимические труды соотносятся с нравственной и умственной географией примерно так же, как скелеты ихтиозавров и плезиозавров – с геологией. Это своего рода окаменевшие мыслеформы минувших эпох.

Именно с этой точки зрения автор этих страниц предлагает свои суждения об алхимии на суд публики. Он убежден, что и личности алхимиков, и предмет их изысканий почти всегда понимались неверно; и хотя этот вопрос относится к прошлому, он считает достаточно важным сделать шаг в верном направлении, дабы раскрыть истинную природу занятий этого необычайного класса мыслителей.

Почти всеобщим стало мнение, что алхимия была лженаукой, с помощью которой якобы можно было получать золото и серебро путем превращения неблагородных металлов в эти драгоценные вещества, а средство для такого превращения называлось философским камнем. Считается, что те, кто занимался этим Искусством, были либо самозванцами, либо жертвами заблуждения, созданного самозванцами и шарлатанами. Это мнение проникло в научные труды и прочно укоренилось в биографических словарях и энциклопедиях, больших и малых; в целом, упоминания алхимии в исторических сочинениях, романах и повестях носят один и тот же характер и подразумевают, что адепты этого Искусства были либо обманщиками, либо обманутыми – либо совершали мошенничество, либо становились его жертвами.

Возможно, тщетно провозглашать иную точку зрения в надежде искоренить этот глубоко укоренившийся предрассудок; однако автор считает своим долгом изложить мнение, сложившееся у него после внимательного прочтения многих алхимических трудов. В последующих размышлениях он берет за основу тезис о том, что Человек был предметом алхимии, а целью Искусства было совершенствование, или, по крайней мере, улучшение Человека.

Спасение человека – его трансформация из зла в добро, или его переход из естественного состояния в состояние благодати – символически изображался в виде превращения металлов. С этой точки зрения труды алхимиков можно рассматривать как трактаты о духовном воспитании, хотя в наши дни они могут служить лишь иллюстрацией взглядов прошлого на этот важный предмет.

Все писания алхимиков символичны, и за словами «золото», «серебро», «свинец», «соль», «сера», «ртуть», «сурьма», «мышьяк», «аурипигмент», «Сол», «Луна», «вино», «кислота», «щелочь» и тысячами других бесконечно разнообразных слов и выражений можно обнаружить мнения различных авторов о великих вопросах Бога, природы и человека – и все они сходятся в одной центральной точке или развиваются из нее, и точка эта – Человек – это образ Божий.

Автор в полной мере осознает, какую свободу толкования допускают любые символические тексты, и что необузданное воображение способно вылепить из таких писаний все что угодно, а то и вовсе нечто из ничего. Ему не нужны поучения на этот счет; напротив, он чувствует себя вправе предостеречь читателей любых символических произведений: им следует быть предельно осторожными и осмотрительными, дабы не привносить от своего воображения и домыслов в толкование подобных трудов. Им следует твердо держаться незыблемого основания истины и природы, ибо лишь так можно уберечься от неверного понимания и опасности унестись прочь от реальности в мир грез и вымысла. Но при должной осмотрительности, основанной на здравой теории и знании природы, становится чрезвычайно интересно и, по мнению автора, поучительно толковать ушедшие формы мысли, даже заключенные в алхимических фолиантах, в которых вполне возможно отыскать немало бесценных сокровищ, пусть даже философский камень и не будет найден.

Было бы бесполезным трудом защищать здесь символическое письмо, ибо нет ничего несомненнее того, что гении всех времен, словно по велению самой природы, прибегали к нему. То, что Священное Писание полно символизма, должен признать всякий, кто не склонен читать историю Робинзона Крузо и «Путешествия Гулливера» как документальную прозу; автор, разумеется, не проводит сравнения между этими произведениями и священными текстами. Он лишь имеет в виду, ссылаясь на Откровение, на историю мужа из земли Уц, на прекрасные притчи Нового Завета и т.д., чтобы показать, что учение через подобия, притчи, басни, аллегории, или, одним словом, через символизм, старо как само письмо.

И хотя эта форма учения, по-видимому, естественным образом использовалась гениями с древнейших времен, ее сохранение, кажется, обязано тому отклику в человеческой душе, к которому и обращен всякий символизм. Очевидно, что если символическое произведение не находит отзвука в человеческом сердце, оно должно погибнуть; и по той же причине, если такие труды сохранялись на протяжении многих веков, это дает справедливое основание предполагать, что их авторы натолкнулись на жилу непреходящей истины.

Этот род письма также и самый безобидный в мире, ибо его буквальный смысл зачастую лишен всякого смысла и потому безвреден, а его тайный смысл, вложенный автором, должен быть столь же безвреден; ведь если вложенный смысл не существует в природе, то ему нельзя найти соответствия в реальности, и ничего долговечного из этого не выйдет; если же он с легкостью находит отклик, то символизм должен быть истинным, а всякая истина ценна.

В случае алхимиков, которые сулили несметные богатства, общепризнанно, что множество людей было введено в заблуждение одним лишь буквальным прочтением их трудов, или, вернее, собственной всепоглощающей жаждой богатства. О таких людях алхимики говорили, что у них «золотая лихорадка, помрачившая их рассудок». Люди, целиком поглощенные мирскими сокровищами, были скорее жертвами собственных страстей, нежели обманутыми писаниями алхимиков, тем более что их труды полны предостережений против именно такого неверного понимания. Богатства, которые они обещали, были «богатством премудрости и ведения Божия» (Рим. 11:33) и «богатством благодати Его» (Еф. 2:7).

Алхимики были реформаторами своего времени, вынужденными, конечно, действовать втайне, но тем не менее оказывавшими влияние на общество. Они жили по большей части в эпоху, когда открытое выражение их мнений привело бы их к столкновению с суевериями того времени и, таким образом, обрекло бы на костер, – где, действительно, многие из них и погибли, не будучи достаточно осторожными в своих выражениях.

Они были людьми религиозными в то время, когда дух религии был погребен под формами и церемониями, и когда священство вооружилось светской властью, чтобы подавить всякое инакомыслие и всякую свободу – интеллектуальную, гражданскую, нравственную и религиозную.

Именно в этот глубочайший мрак, казалось, пролился свет с небес, о котором для посвященных повествовалось в книгах как об Эликсире Жизни, Воде Жизни, Универсальном Лекарстве и Философском Камне.

Тома, в которых была запечатлена эта мысль эпохи, были написаны в символической форме, чтобы скрыть предмет от толпы, неспособной извлечь из него пользу, и чтобы оградить авторов от преследований. Ныне они в значительной степени забыты, и, поскольку повод к их созданию миновал, их никогда не возродят и не станут изучать ради них самих; но они существуют для нас и для будущих времен как удивительные свидетельства, в которых можно найти обильные доказательства того, что «в то время были на земле исполины», хотя они и не были заметны в миру, живя в уединении и внимая «веянию тихого ветра», в чем и заключался главный их, столь нашумевший, секрет.

При чтении их трудов, со знанием исторического положения авторов, живо вспоминается вопрос сэра Томаса Брауна. Кто знает, говорит он, не были ли забыты люди лучшие, чем те, что занесены в книгу времен, но которые, тем не менее, могут быть записаны в книге Божией?