На одном мониторе отображался график гравитационного поля – он дергался и скакал, показывая всплески, которые соответствовали массе планеты, а затем мгновенно падал до значений межзвездной пустоты. И все это происходило в точке, где, по всем расчетам, не было ничего, кроме аномалии.

На другом – показания темпорального анализатора. Линии, которые должны были показывать плавное течение времени, были разорваны, скручены в узлы, наслаивались друг на друга. Время текло вперед, назад, вбок. Арис видел, как показания одного и того же сенсора, полученные, казалось бы, в одно и то же мгновение, фиксировали события с разницей в минуты, часы или даже дни. Или это было не «время», а нечто совсем другое, что его приборы интерпретировали как темпоральные сдвиги?

«Нет… нет, это невозможно», – пробормотал Арис, набирая команды с лихорадочной скоростью. Он пытался применить известные модели – общую теорию относительности, квантовую механику, даже самые спекулятивные теории струн и мультивселенных – но данные не ложились ни в одну из них. Уравнения, которые должны были описывать поведение аномалии, распадались на бессмысленные наборы символов или выдавали бесконечность.

Он посмотрел на свой сканер материального состава, направленный на стену лаборатории. Прибор показывал, что стена состоит из стандартного композитного сплава «Авангарда». Но рядом с этим показанием вспыхивали другие: «древний базальт», «субстанция неизвестного типа», «чистая энергия», «ничто». Все это – показания одного и того же сканера, направленного на одно и то же место, полученные с разницей в миллисекунды.

«Как будто реальность здесь… колеблется», – сказал Арис вслух, пытаясь хоть как-то осмыслить происходящее. «Не просто искажается, а активно переключается между разными состояниями. Разными „временными“ или „пространственными“ конфигурациями».

В этот момент по внутренней связи раздался голос Капитана Петровой, звучащий устало, но твердо. «Арис, какие-нибудь новости? Удалось понять природу аномалии или хотя бы найти закономерность?»

Арис провел рукой по лицу, чувствуя, как его мышцы свело от напряжения. «Капитан… это хуже, чем я думал. Стандартные методы анализа… они бессильны. Мои приборы показывают не просто аномалию. Они показывают противоречие. Показания одного и того же параметра в одну и ту же „единицу“ времени могут быть диаметрально противоположными. Как будто объект одновременно находится здесь и в тысяче километров отсюда. Или существует и не существует одновременно».

Он сделал паузу, подбирая слова. «Я пытался построить модель, основанную на данных, но у меня не получается даже определить базовые параметры аномалии. Нет стабильных значений. Нет постоянных. Нет… логики в привычном понимании. Это как пытаться описать движение брызг воды во время шторма, если сами законы гидродинамики меняются каждую секунду».

«Значит, мы не можем предсказать, что будет дальше?» – спросила Елена.

«Не можем», – подтвердил Арис с тяжелым сердцем. «Мы не можем предсказать даже то, что происходит сейчас. Мы находимся в области, где, похоже, действуют совершенно другие правила. Или где правила вообще отсутствуют».

По связи послышался раздраженный голос Ани Шармы. «То же самое в Инженерном, Капитан! Я пытаюсь отрегулировать подачу плазмы, но датчики показывают, что нагнетатель одновременно работает в штатном режиме, перегрет до критического состояния и полностью отключен! Я не могу настроить систему, если я не знаю, в каком она, черт возьми, состоянии! Части корабля буквально разваливаются и собираются на моих глазах!»