Безковы получили небольшой надел в Лугани и числились во второй части родословной губернской книги как род дворянства военного. Известно имя первого представителя нашей фамилии – Осип. Его сын Федор Осипович, боевой офицер, участвовал во многих сражениях, был неоднократно ранен. Он рано скончался, оставив сиротой сына Тимофея, моего деда по материнской линии, очень умного и дельного человека. Тимофей Федорович, хотя и не получили систематического образования, служил в богатой семье Подлиневых. Начинал дед как объездчик, то есть объезжал обширные угодья в Севском и Трубчевском уездах с целью надзора, а также контроля за производимыми в разных пунктах работами. Особенно сложно было в летний период, когда имения наполнялись сотнями отходников – сезонных работников, публикой самой разношерстной. За ними только глаз да глаз нужен. Бывали сцены и как в стишке: «Вот объездчик в белой кепке на кобыле вороной / По гороху, по сурепке с плеткой гонится за мной». Обладая хорошими математическими способностями и отменной коммерческой сметкой, Тимофей вскоре дослужился до управляющего экономией, а затем стал и главноуправляющим всех имений. Круг его обязанностей был крайне обширен. Он занимался не одним ведением сельского и лесного хозяйства, но и техническим производством, управлением домами и складами землевладельца, его городским имуществом, операциями с процентными бумагами. В поместьях Подлиневых культура земледелия и животноводства была выше, вводились многопольные севообороты, начинала применяться техника, строились перерабатывающие предприятия. Во многом это была заслуга моего деда. Когда же единственная дочка уездного предводителя дворянства Владимира Павловича Подлинева [7] вышла замуж за помещика Марковича, им в качестве приданого досталось село Позняшкова. За короткое время имение там преобразилось. Дед помог Марковичам [8] построить винокуренный завод, создав новое, современное по тем временам комплексное производство – со складскими помещениями, инвентарем, обозным цехом и даже маслобойкой. Росло благосостояние и самого Тимофея Федоровича, который, кроме постоянного жалования, получал еще и проценты с чистого дохода имения. Это позволило ему купить усадьбу в Бобриках в том же Севском уезде и дом в Санкт-Петербурге.

Старшая мамина сестра Татьяна больше всех была похожа на дедушку своим греческим профилем и властным выражением лица. В дедушкину породу пошли и моя мама, и дядя Гриша, хотя его образ совсем смутно промелькнул передо мной [9]. Другая сестра мамы тетя Анюта и брат Иван, наоборот, были копией бабушки. На нее походила и еще одна моя тетушка – Дарья [10].

Что меня еще тогда поразило – внешность бабушки. Она уже была совсем старенькой, а мне казалась такой красивой. В ладной фигуре ее и в лице была гаснущая красота, которой неярко светится пожилая женщина. Бабушка была небольшого роста, платья носила темные, подчеркнуто строгие. Она вечно что-то делала, на ногу скорая – про таких в народе говорят: хлопотунья.

Трогательно и нежно бабушка относилась к нам – своим малолетним внучатам-несмышленышам. Воспитывала лаской и нежностью, учила правилам хорошего тона: как сидеть за столом, держать вилку или ложку, играла с нами. Мы целый день находились под ее ненавязчивой опекой. Порою она добродушно ворчала, но ничего категорически не запрещала: «Ну, бегает детвора и бегает».

Вот она разохалась, когда я здорово расшибся: во время игры упал на камни, разбил лицо, ободрал кожу на лбу. Все лицо заплыло, так что испугаться можно было вполне. Врачей-то в селе нет. В спешке поехали в соседнюю деревню Локоть. Там фельдшерский пункт был. У меня оказалась глубокая царапина на верхнем веке и легкий ушиб лба. Фельдшер промыл царапины и вылил на них пузырек йода. Слава Богу, все тогда обошлось, но бабушка сильно переживала случившееся.