Мы потом в этих ямах купались. Ямы были очень глубокие. Сейчас думаю: «Как же мы в них купались? Как не утонули?» Наверное, действительно детство не знает страха. Ведь мы не боялись ничего. Плюхались туда, и все. Плавать не умели, ничего не умели, а все равно лезли туда. Хорошее было детство. Так, по крайней мере, мне сейчас хочется думать, спустя много-много лет…
Быстро, слишком быстро пролетели те счастливые дни на Брянщине. Отец засобирался обратно в Ростов – его ждали неотложные дела, работа. В день проводов глаза у бабушки были печальными. Она словно предчувствовала, что мы больше никогда не увидимся…
Тайный поход на Сельмаш
Знаешь, Сережа, мне хотелось бы, как говорят в художественной литературе, сделать одно лирическое отступление: вернуться назад, к началу моей истории.
Рассказывая о детстве в Ростове, я не могу обойти молчанием некоторые моменты. Первый момент: когда мне было шесть лет, мы с одним моим приятелем-одногодкой прочитали в «Пионерской правде»>9, что в городе Ростове идет громадное строительство – Сельмаш.
Статья называлась «Завод-сад» – о том, как в забытой степи, подле Ростова-на-Дону, вырос гигантский завод сельскохозяйственных машин. Особенно привлекло нас сравнение про станок в кузнечно-прессовочном цехе, который был «большой, как слон», с «огромной слоновой ногой».
Автор красочно живописал и другие механические станки и автоматы: про «огнедышащую бутылку» из огнеупорного кирпича, про штамповальные станки, паровые молоты, кузнечные горны, паровозы с платформами… В общем, мы тут же загорелись идей увидеть все эти чудеса. Да и полюбоваться на завод, который был не так далеко от нашего дома, нам было очень любопытно. Так как родители нас вряд ли бы отпустили самостоятельно в такую прогулку, то мы решили сбежать тайком. Каюсь, что я спровоцировал своего менее решительного приятеля.
– Ну что, пойдем? – предложил я ему.
– Ругаться не будут?
– Родители?
– Да…
– Хочешь, я с тобой пойду, раз ты боишься, вместе будем отвечать?
– Тогда идем!
Той ночью я плохо спал, ворочался, а перед глазами, словно синий мираж, возникала картина нашего будущего путешествия. Забылся только под утро. Очнувшись наконец и взглянув на стрелки будильника, я перепугался: было почти восемь, а мы договорились встретиться в половине девятого. Набив карманы заранее приготовленными жмыхом и сухарями, я попытался проскользнуть мимо двери на кухню, за которой уже копошилась мать. Но она, услышав меня, отворила дверь.
– Куда это ты, Витя? А завтракать? – недоверчиво вглядываясь в мое лицо, спросила она. Я, конечно, мог юркнуть в дверь, и поминай как звали, но замешкался, понимая, что таким образом обижу маму.
– Я погуляю немножко!
– Хорошо, но только недолго – завтрак остынет!
Стремглав я бросился к калитке, выбежал за угол и пустился бегом к месту встречи. Друг уже ожидал меня, переминаясь с ноги на ногу, с некоторой тоской поглядывая в сторону дома. Но было поздно – с моим появлением путешествие началось. У Нахичеванского базара мы еле-еле втиснулись в переполненный рабочим людом вагон трамвая, и нам казалось, что вагон бежал до конечной остановки целую вечность.