Рассыпающийся мир Аня Ветрова

Каждый раз он наблюдал одну и ту же картину: склонившуюся женщину прямо перед ним. Ее тело разрезало несколько клинков, вонзенных с разных сторон, и только взгляд не выражал той боли, которую почувствовал бы любой на ее месте. Внутри голубой радужки плескалось спокойствие. Кровавые слезы, застывшие на щеках, напоминали о былых чувствах, о страхе перед медленно подступающей смерти. Но все это стиралось в мгновение – взгляд, ровный и спокойный, и скованная улыбка, протянутая рука, желающая коснуться. Она не жалела о выборе, о прошлом, не страшилась конца.

Но что она хотела сказать? Ее губы не размыкались, будто были сделаны из воска. И сама она казалась статуей, застывшей в одном моменте. Но жизнь капля за каплей покидала ее тело, и он отчетливо это слышал, ощущал с каждым стуком собственного сердца.

В этот момент он просыпался, стирая остатки ночных слез. И когда встречал остальных, уже ничего не напоминало об увиденном. Только в последнее время Джулит примечал обеспокоенность в глазах Патриции и Дейдры, но девушки молчали. Возможно, что-то все-таки выдавало его, а, может, назревало другое, что они тщетно пытались скрыть от него. Он предпочел не трогать их, позволить оставить между собой и другими ноты недосказанности.

Только женщина все не выходила из головы. И чем больше Джулит думал о ней, тем чаще возникал этот сон. Он пытался расспросить ее, дотронуться, но тогда сон растворялся быстрее, не позволяя ему задержаться подольше, вглядеться в эти нежные черты, понять, что его связывало с незнакомкой.

В очередной день Джулита в свою комнату позвал Роглан. Поначалу воздушный маг решил, что глава великих Ро вновь напомнит об обещании найти отдельное жилье, но настроение того было слишком приподнятое, пусть и отдавало какой-то меланхолией, что сразу же сбило с толку Джулита. Поэтому он смотрел на Роглана и ждал, пока тот скажет хоть что-то. Но мужчина не спешил. Он поднял какой-то рисунок с кровати, водрузился на нее и минуту-другую рассматривал находку. На лице его блуждала грустная улыбка.

Джулит хотел уже окликнуть его, напомнить о собственном присутствии, но Роглан сам поднял взгляд.

– Я нашел его сегодня, – мужчина протянул воспитаннику рисунок.

Джулит принял его, сразу же увидел, что на нем изображена женщина. Она сидела и с улыбкой смотрела на рисовавшего ее, волосы светло-русые спадали на оба плеча и немного прикрывали грудь, голубые глаза светились какой-то непривычной жизнерадостностью. И если бы не эти эмоции, запечатленные неизвестным художником, то можно было подумать, что Джулит уже видел эту женщину.

Воспоминание само собой возникло в голове, вновь напомнило о сне. Это она! Это была она! Она тянула к нему руки в какой-то немой мольбе.

– Это твоя мама, Джулит. Незадолго до того, как забеременела тобой.

Голос Роглана всегда звучал довольно грозно, даже если он старался смягчать его. Но сейчас Джулит едва не подпрыгнул, слова старого мага вкупе с воспоминаниями сделали свое дело не хуже. Он чувствовал мелкую дрожь, проходящую холодком вдоль спины, сам же не мог оторвать взгляда от рисунка. И этим обеспокоил Роглана.

– Ты в порядке, Джулит? – его рука упала на плечо молодого человека, вынудила того поднять взгляд.

Воздушный маг попытался изобразить улыбку, но быстро понял по чужому выражению лица, что вышло это не очень удачно.

– Это… так неожиданно для меня… – смог выдавить он несколько слов.

И, видимо, их смысл немного успокоил Роглана, тот вполне искренне улыбнулся.

Джулит мог расспросить его больше, рассказать о сне, но почему-то решил для себя, что не стоило этого делать. Возможно, Роглан не поверит ему, возможно, будет чересчур беспокоиться. Любой расклад не нравился Джулиту, поэтому все, что он сделал – попросил отдать рисунок ему. Роглан без колебаний согласился.

И пока Джулит искал для портрета подходящее место в комнате, он продолжал разглядывать его и думать, много думать о том, как мама может приходить в его сны и что она пытается сказать ему.

***

Мужчина опустился на землю, осмотрелся. Это место так и осталось столь омерзительным и пугающим одновременно. Все так, как и прежде, ничего в магических путах совершенно не изменилось. И морок продолжал нагнетать каждого, кого коснулся бесконечный туман этого места. Вдали слышались крики и стоны, вокруг ощущалась опасность. Ни капли света, ни грамма надежды.

Впереди показалась фигура. Среди местных обитателей она казалась самой уцелевшей – одежда порвалась только местами, волосы висели сальными клочьями, правая рука сжимала кинжал.

«Все не так плохо. Думал, будет хуже», – мужчина подошел ближе, позволил заметить себя.

К нему повернулись. В глазах бывшего жителя Тандерума не читалось ничего – лишь безжизненная пустота. Он, как и всякий оказавшийся здесь, не мог мыслить, не мог осознавать себя, только бесцельно бродить, отбиваясь от других существ. И сейчас он воспринял представшего перед ним жителя Летоты, повелителя ветров Анитескепта, как очередное препятствие. Он сделал несколько шагов, угрожающее поднял руку с кинжалом, но что-то глубинное, непонятное для нынешнего себя заставило затормозить, присмотреться.

– Ты уже в полной мере перестал осознавать себя. Прости, я слишком долго искал тебя в этом измерении, – Анитескепт грустно улыбнулся.

Он понимал, что все эти слова бесполезны – это существо не воспринимало речь жителей Тандерума. Оно больше не было частью того мира, его прожевало и выбросило в побочное измерение, которое перемололо остатки и превратило в это. Лишило чувств, воспоминаний, мыслей и сделала ничем.

– Это моя вина, что все закончилось так, – Анитескепт подошел еще ближе.

Существо отшатнулось, выставило вперед кинжал, но нападать не спешило.

– Все случилось из-за меня, и я хочу отплатить вам обоим за те страдания, что принес.

Существу, похоже, наскучило слушать непонятные слова и выражения, оно окончательно потеряло интерес. Один разворот, и оно готово было нырнуть обратно в бескрайний туман, но Анитескепт смог остановить его одним только:

– Ханимум!

Он знал, что это сработает. Единственный способ взбудоражить размозженную душу – произнести имя. Если существо попало в это измерение недавно, оно вспомнит, осознает себя. Пусть и на непродолжительное время.

Существо развернулось, и Антискепт увидел его – прежнего Ханимума. Вид его не изменился, но глаза – они стали другими.

– Кто ты? – глухо произнес Ханимум.

– Мое имя тебе должно быть известно. Я – Анитескепт, повелитель ветров.

Пальцы сжали кинжал сильней, но Ханимум не спешил нападать. Видно было, такой встречи он не рад, но прежде нападения он оценивал ситуацию.

– Я пришел вызволить тебя.

Глаза Ханимума прищурились.

– Я понял, что тот план был тебе не по душе, но твой сын уже постарался над моим наказанием, – бывший житель Тандерума обернулся, выпрямился и свободной рукой смахнул часть клубящегося вокруг тумана, демонстрируя окружение собеседнику.

Тот не оценил, приблизился и протянул руку.

– Скоро твое сознание вновь заглотит это место, и я ничего не успею объяснить, – его ладонь требовательно качнулась. – Либо ты веришь, что я хочу вызволить тебя, либо сопротивляешься. Но во втором случае это принесет тебе еще больше страданий.

Ханимум смерил раскрытую ладонь брезгливым взглядом. Он не собирался доверять тому, чьими руками ему было доставлено много хлопот. Анитескепт не спорил, терпеливо ждал.

– Не понимаю, какая тебе польза? Не думаешь, что я захочу отомстить?

– Не захочешь. – Прозвучало настолько уверено, что Ханимум невольно вскинул бровь. – Уверяю, после того, как выслушаешь меня, ты не захочешь отомстить Джулиту и другим татумам. Ты захочешь отомстить только мне.

Подобный ответ заставил Ханимума задуматься. Он качнулся, увел взгляд в сторону. После кивнул и сам протянул руку. Вокруг мужчин возникло свечение, и чем больше оно заполняло место, тем меньше ощущалось давление измерения.

В один момент все резко померкло – мужчины исчезли.

***

Ольга суетилась вокруг нескольких деревянных стеллажей, перебирая расставленные внутри полок банки и мешочки. Определенно у нее там был заведен свой порядок, но сегодня она и сама не могла толком разобрать, что следовало взять – уж слишком размыто прозвучала просьба Джулита. Он не спешил ее пояснять, наблюдал за знахаркой.

– Так что тебя точно беспокоит? Дурные сны или… – Ольга обернулась к нему.

Джулит отвел взгляд, пусть и понимал – слишком красноречиво. Его сомнения и смятение слишком легко бросятся в глаза. И тогда ему будет сложно подобрать подходящие слова для лжи.

Ольга вздохнула, отпрянула от полки. Она не спешила говорить, но взглядом демонстрировала – ей нужны объяснения. Знахарка и без того легко повелась на разговор о дурных снах. Теперь ей этого было недостаточно.

– Если я скажу, как есть, ты сочтешь, что я тронулся умом, – все же выдавил Джулит, не выдержав столь долгий взгляд на себе.

Ольга позволила склониться к нему, практически вплотную приблизила свое лицо к его. Он чувствовал ее раздражение, дыхание на коже. Но больше этого его беспокоила та обида, что застряла в глазах напротив. Они будто говорили: «И это я слышу после стольких лет нашей дружбы?».

Джулит немного отстранился, отвел взгляд и вздохнул. Должен же он довериться хоть кому-то? Тем более, Ольга могла помочь ему только в том случае, если бы знала все детали. Об этом она много раз говорила не только самому Джулиту, но и многим хитрецам, утаивающим от нее важные моменты, а после страдающим от различных неожиданных последствий.