Объяснение вышло рванным. Сон с женщиной… изображение матери… Он старался припомнить все важные моменты, но картина словно рассыпалась при любой попытке собрать ее.

– Ты уверен?.. – медленно протянула Ольга, когда он закончил. – Может, ты раньше видел эту картину?

Маг покачал головой.

– Порядок именно такой – сначала сон, а после картина. И это выглядит, как просьба. Будто она в опасности и просит меня о помощи…

Теперь, когда он все выложил, то чувствовал себя еще хуже – на версию сумасшедшего это уже не тянуло, подобное помешательство было куда глубже. Будто все, что хотел маг сейчас, – привлечь внимание к несуществующей проблеме. Может, это не была она? Может, он сам так решил? Создал плутающий во тьме бумажный фонарик и теперь пытался схватиться за его мелькавший совсем рядом хвост?

Джулит поднялся.

– Извини, не стоило мне говорить…

Он попытался уйти, но Ольга преградила ему путь.

– Ты говорил об этом Роглану? – строго спросила она.

Джулит качнул головой.

– Только тебе.

– Стоит рассказать ему. И… сходить к оракулу. Возможно, кто-то пытается воздействовать на тебя. Или еще хуже… – Ольга увела взгляд, поежилась.

Такой жест изумил Джулита. Никогда прежде он не видел ее такой растерянной и немного испуганной. Похоже, ей было проще думать, что Джулит что-то не так понял или же вовсе упустил часть деталей. Но она не позволяла себе подобную несерьезность, и поэтому теперь выдавала в жестах свои опасения.

Джулит позволил Ольге собрать несколько лиц у себя дома. Среди них был Роглан, сестра его Рорхильда, глава деревни Говард и старик-оракул Ольтус. Ольга осталась стоять в проходе, рядом, прислонившись к стене, встал Говард. Роглан сел по левую руку от Джулита, Рорхильда осталась за спиной брата. Ольтусу же выделили кресло у окна, откуда он теперь поглядывал на воздушного мага, иногда потирая руки так, будто его пробирал холод.

Джулит пересказал все заново. Во второй раз получилось стройней, а чувств внутри не осталось совсем. Выражение лица незнакомки из сна больше не затрагивало тонкие струны души, а жест не возбуждал желание протянуть руку к ее мольбе. Она вновь стала для него застывшей статуей. Больше его занимали сейчас чужие эмоции. Джулит не рискнул сильно вертеть головой, поэтому находившиеся в стороне Ольга и Говард остались для него загадкой. Рорхильда прожигала спину тяжелым взглядом, поэтому на нее и смотреть не нужно было, чтобы понять, как нелегко ей переваривать услышанное сейчас. Роглан же находился в замешательстве. Его рот был чуть приоткрыт, но ни единого звука он выдать не мог. Лишь Ольтус оставался спокойным. Его мохнатые брови не сдвинулись, взгляд оставался таким же холодным.

– Почему ты сразу не сказал? – глухо выдавил из себя Роглан.

Джулит посмотрел в пол и не решился поднять глаза на него. Только тихо ответил:

– Хотел сам разобраться.

– Сам разобраться… Несносные дети… – только и пробурчал Роглан, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.

Джулит не нашелся, что сказать на это, предпочел не лезть со своими оправданиями. Тем временем заговорил Говард, обратившись к оракулу:

– Что думаете об этом, апа?

Тот только сложил руки, уперев пальцы, но ничего не говорил. Понять точно обеспокоила его эта ситуация или нет оказалось сложно, но видно было, как глубоко Ольтус задумался. Говард не стал более беспокоить его, и сам предпочел никак не комментировать услышанное.

Голос неожиданно подала Рорхильда:

– Прежде я слышала о чем-то подобном.

– Не начинай, Хильда, – вздохнул Роглан. – Уверен, это очередная байка.

– Байка или нет, но она во многом совпадает с тем, что рассказал Джулит.