Фрол вышел из кузни, подойдя к привязи, взялся за лодыжку спокойно стоящего жеребца и легонько похлопал по ней другой рукой. Жеребец послушно согнул ногу. Фрол снял мерку с копыта и вернулся в кузню. Порывшись в куче металла в углу, выбрал подходящую стальную полосу и положил на угли. Взявшись за меха начал раздувать огонь.

– Шли бы Вы на воздух, барыня, Здеся щас будить дымна и жарка.

– Ничего, ничего, мне интересно посмотреть, как работают кузнецы. Я этого ещё не видела.

– Сматритя, извольтя, тольки отступитя подале.

Через некоторое время полоса раскалилась добела. Фрол взял её щипцами и, положив на наковальню, с помощью небольшого, но увесистого молота, стал выделывать с нею всевозможные операции. Когда заготовка остывала, он клал её в горн и вновь разогревал. Удар за ударом и постепенно стала вырисовываться подкова с шипами, но только прямая.

Молодая барыня с интересом смотрела за работой Фрола, увлечённого своим привычным делом. Обнажённое до пояса его стройное крепкое тело, освещённое светом кузнечного горна лицо, длинные русые волосы, перетянутые вокруг головы шнурком, устремлённый в работу взгляд серых глаз, отражающих мерцание углей, вызвали в ней образ, какого – то греческого героя творящего некое таинство… Он уверенно и с лёгкостью управлялся с молотом. При каждом ударе мускулы играли на его спине…

Её вдруг охватило непреодолимое желание прижаться к этому телу, целовать эти волосы, эти серые глаза, эти губы… От возникшего вдруг волнения заныло в груди, стало трудно дышать, закружилась голова, и она вышла из кузницы… Долго стояла, вдыхая свежий воздух, пытаясь прийти в себя и понять, что же с ней происходит, но незнакомое до сих пор состояние и ощущение не проходило.

Тем временем Фрол согнул заготовку – получилась подкова. Вновь раскалив её, он пробил отверстия специальным пробойником, затем, захватив подкову щипцами, опустил в лохань с водой. Кузня сразу наполнилась паром. Когда подкова остыла, Фрол долго рассматривал её, держа на вытянутой руке. Он определённо был доволен своей работой.

Прихватив, ранее откованные специально для подков, гвозди, скребок и молоток Фрол вышел из кузни и, подойдя к жеребцу, проделал всё то, что делается в таких случаях. Зажав ногу жеребца между колен, очистил копыто и ловко приладил к нему подкову с помощью гвоздей и молотка, загнул вылезшие по краям копыта концы гвоздей в сторону подковы, тщательно проверив рукой, ни царапают ли. «Не дай бог будут торчать и повредят коню ноги при ходьбе или беге».

– Готово, барыня, можете ехать.

– Да, да, очень благодарна, – произнесла она в ответ, не совсем понимая слова кузнеца, сунула руку в карман брюк и протянула Фролу бумажный рубль, – Вот, возьмите за работу.

«Барыня кажись не в себе. Угорела видать с непривычки», – подумал Фрол, – Этаго многа, работа не стоить таго.

– Бери, бери, потом отработаешь. Передай Ефиму: пусть пришлёт тебя к нам в усадьбу, лошадей перековать и плуги починить. Ну, и другие работы найдутся. Обязательно передай.

Неуверенно, слегка пошатываясь, словно после выпитого вина, барыня подошла к коню и попыталась вставить ногу в стремя.

– Обопритись на меня, – предложил Фрол, протянув руку, но она резко отшатнулась от него,

– Нет! Не трогай меня!

– Как хотитя, Дело Ваше. Но вот так усё ж будет полегше, – и он подвёл жеребца к вкопанной рядом с кузницей скамейке.

Всё время по пути в усадьбу молодая женщина спрашивала себя: «Что со мной?.. Что для меня этот грубый некультурный и необразованный мужик, этот простой деревенский парень?.. Почему меня влечёт к нему?..», – спрашивала и не могла найти ответа.