Когда война миновала, я долго не мог приспособиться к ведению хозяйства с одной рукой. Годы искалечили моё восприятие мира. Да, для кого-то я ещё оставался тем весёлым солдатом, любящим сыграть на аккордеоне, выпить стакан молдавского вина и спеть известные русские песни, но те люди уже давно меня не видели. Каждое утро я подходил к зеркалу и вздрагивал при мысли, что этот живой мертвец, измождённый голодом и войной, бледный, словно никогда не видевший солнца, со следами вечного одиночества в глазах смотрит прямо в душу. Отголоски прошлого звучали каждую ночь, и я с криком просыпался в холодном поту, выхватывая из-под подушки нож. Но это лишь кошмары…

Говорят, заброшенная усадьба в два этажа с подвалом и слегка погнувшимися стенами, что находилась на холмистой местности за городом, когда-то принадлежала некоему Василию Зареву. Я не знаю, кем был этот человек; жители города дали ему незамысловатое прозвище – Мастер. Он зарабатывал на существование, занимаясь ремонтом техники: металлическая посуда или сложные машины – часы, граммофоны и тому подобное. Делал он это качественно и быстро. Такой человек, наверное, был очень ценен во время войны. Это подтверждает тот факт, что в доме я обнаружил телефон – неожиданная находка, ведь подобную роскошь могли позволить себе только единицы людей. Мне так и не удалось восстановить линии связи, как и выяснить, откуда они протягиваются, поскольку обрывались перед болотом. Я быстро выбросил это из своей головы.

Кто жил здесь до него – не знаю, но дом долго пустовал и пользовался дурной славой. Мастер переехал сюда незадолго до войны и практически в одночасье приобрёл репутацию технического гения. Не было приспособления, с которым бы он не совладал. Однако, имея внешность небрежного и не по мере утомлённого ремесленника, он редко появлялся в городе, предпочтя скрытный образ жизни. Всегда в порезах и ссадинах, иногда в ожогах, пропахший порохом и с измазанными машинным маслом волосами – этот человек пугал и своей несговорчивостью, утаивая собственные эмоции. Но когда началась война и в эти земли вторглись немецкие захватчики, люди узнали истинное лицо Мастера – безжалостного и могущественного.

Этот человек убил свыше десяти немцев за пару секунд. Никто так и не понял, как он это сделал, но изувеченные тела остались в памяти многих. Их как будто разорвало изнутри, не нашлось и следов пороха и ожогов; их кости просто треснули от высокой температуры, как многие бы сказали – почти вулканической. Возможно, Красная армия получила бы мощнейшее в истории оружие, если бы Василий Зарев не исчез после этого инцидента…

В его доме перевернули всю мебель, выломали полы, осмотрели двор и подвал, но ничего необычного не обнаружили. Слухи стали местной легендой, а его дом – моей собственностью. Все мои мысли занимала подготовка к близящейся зиме и ремонтным работам, которые мне предстояло выполнить в короткий срок, а потому я скептически отнёсся ко всем слухам, погрузившись в идею благоустройства своего нового жилища.

Я обнаружил дневник Мастера на вторую неделю своего проживания, когда укреплял дощатый пол. Он хранился – или в своё время удачно упал – в щели дощатого пола, на том участке, на который, по всей видимости, никто не обратил внимания, так как не знал, что конкретно нужно искать. Это была маленькая книжка в мягком кожаном переплёте, состоящая из пожелтевших страниц, содержимое которых составляли сложные механические и электрические схемы, а так же заметки и личные мысли автора, от навязчивых идей которых бросало в дрожь. Ни чернильных пятен, ни помарок, ни зачёркиваний. Аккуратность изображений указывала на существование двух версий: либо «Василий» (я уже сомневаюсь, что это было его настоящее имя) неоднократно переписывал свой дневник, стараясь оставить отпечаток компетентного человека, либо он действительно знал, с чем имеет дело, а именно, во что я долго не мог поверить, – с инопланетной технологией. В то же время он был первоклассным художником, о чём свидетельствует качество чертежей с представленными на них человекоподобными фигурами из металла.