Солнечные панели, покрытые вечной пеленой пепла и облаков, давали ток, достаточный разве что для карманного фонаря. Ветряки вращались даже без ветра, но не производили энергии – их лопасти рассекали воздух, словно перемешивая нечто невидимое.

И тогда вспомнили о паре.

Не потому что он был лучше. Потому что он был последним, что еще подчинялось старым законам.

Уголь все еще горел. Вода все еще превращалась в пар под действием тепла. Металл все еще проводил это тепло. В этом была ужасающая простота – все сложные технологии рухнули, но элементарная физика XIX века продолжала работать.

Первые паровые установки собирали из:

Котлов старых фабрик

Труб отопления

Даже самодельных бойлеров

Они были ненадежны, опасны и требовали постоянного ухода. Но когда механик видел давление на манометре – он мог быть уверен, что это реальное давление. Когда котел шипел – это был настоящий пар, а не голос из ниоткуда.

Это стало новым базисом цивилизации.

Не выбором.

Не ностальгией по прошлому.

Последним островком предсказуемости в мире, где даже огонь иногда забывал, что должен жечь.

Те, кто выходил наружу

Сначала их называли собирателями. Потом – рейдерами.

Они уходили за стены с самодельными арбалетами и возвращались редко. Иногда приносили ресурсы: еду, цветной металл, лекарства и оружие иногда, что-то не понятное….банки с неизвестной жидкостью, светящейся в темноте. Чаще – рассказы.

– Там, где был парк, теперь висит озеро. Вверх дном. Рыбы плавают в воздухе, а дождь идет из-под земли.

– Видел их. Стоят в развалинах, все в одинаковых костюмах. Говорят, это те, кто работал на Мосту. Только… они не дышат.

А еще они приносили болезни. Новые.

– Железная чесотка – кожа покрывалась струпьями, под которыми блестел металл.

– Тик-так – человек начинал двигаться рывками, как заводная кукла, пока сердце не останавливалось.

– Смещение – сначала просто провалы в памяти. Потом – чужие лица в зеркале. Имена, которых ты не помнишь. Воспоминания, которые никогда не были твоими. Дети, зовущие тебя отцом, хотя у тебя никогда не было детей.

А потом ты начинаешь верить, что это ты – ненастоящий.

Проводники

Их узнавали по глазам.

Слишком бледным. Слишком внимательным. Они чувствовали аномалии раньше, чем те проявлялись.

– Не ходи туда, – хрипел мальчишка, цепляясь за рукав рейдера. Его пальцы оставляли на коже влажные следы. – Там… там воздух шепчет. Считает.

Рейдер рассмеялся, но на следующий день его нашли в переулке за рынком. Вместе с тремя другими.

У троих на запястьях были выжжены цифры: 1. 2. 3.

Четвертый – тот самый рейдер – сжимал горло руками. Будто боялся, что его собственные легкие прошепчут последнюю цифру.

Мир теперь

Прошло 70 лет.

Люди научились выживать. Города-крепости больше не боятся собственных теней. Паровые двигатели шипят в такт дыханию улиц.

Но все знают:

Мост все еще работает. Где-то там. И однажды он откроется снова.

Совет Проводников

(Зал Решений, Стальной Улей. 2117 год.)

Пар клубился под потолком, оседая на холодном металле стен каплями конденсата. Двенадцать человек сидели за столом, собранным из бронированных плит старого командного пункта. На столе – карта Пустошей, испещрённая красными крестами и пометками ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА.

Громовержец, его механическая рука сжимала стакан с мутной жидкостью, первым разорвал тишину.

– За последний год только трое из десяти кадетов стали Проводниками. Его голос скрипел, как несмазанные шестерни. – И это не просто неудачники. Это те, у кого мутация должна была проснуться. Что-то не так.

На противоположном конце стола Серебряная – женщина в сером плаще с тростью – провела пальцем по данным на голографическом экране. Цифры мерцали, будто сопротивляясь анализу.