Я видел узор, сплетая воедино нити, отсекая те места, что отмирали в неумелых руках. Я создавал кружево так, как Боги творили мир.

«Артей приподнялся и сел, пытаясь понять, обо что споткнулся, ощупывая, покрытые песком и тьмой, камни. И вот, его рука коснулась твердой шершавой поверхности того, что стало причиной падения. Рядом с Артом, сидел скелет в позе лотоса. Казалось, что столкновение с наглым эльфом не только не навредило, изъеденным временем и ветром, костям, но, даже, не сдвинуло их с места. Поднеся кристалл поближе, Арт оглядел мужчину. Да, он мог поклясться, что рядом с ним сидит именно скелет мужчины. Высокий черный цилиндр, зажатая в зубах сигара, а в руке пустая бутылка рома. Это мог быть только мужчина.

– И что ты тут забыл? – спросил эльф, глядя в пустые глазницы белого черепа.

Ответа не было. Но Арт и не ждал его. Во всяком случае сейчас. Но он знал, как заставить эти старые кости заговорить. Укротители духов умели разговорить любого, кто пытается скрыться от беседы за такой непрочной стеной, как смерть.

Палец скользнул по костяному кольцу, выполненному в виде двух рук, что сжимают черный звездчатый сапфир, увенчанный руной, так похожей на раскрытый, в безмолвном крике, рот.

– Давай поговорим, мой мертвый друг. Давай поговорим о вечном. Глас тишины взывает к тебе, Вечный, – глаз эльфа залил белоснежный туман.

Дымка, подобная табачному дыму, бережно коснулась потрескавшегося черепа, наполняя опустевший сосуд нежизнью, открывая путь к перекрестку, на котором ждет тот, кто уводит за собою тех, кто ночью не спит.

Пещеру наполнили мерный рокот маракасов, и пьянящий запах табака и горького рома. Синеватое пламя зажгло недокуренную сигару. Белоснежная дымка заструилась из глазниц скелета, когда тот, костлявой рукой поправив цилиндр, вытянул изо рта окурок.

– Твою ж, бога мать, ты под ноги смотришь, хоть иногда, сын собаки?! – выругался он.

– Прошу простить меня, Барон, – Арт слегка склонил голову.

– Я, мля, спрашиваю, длинноухий урод, ты смотришь, куда идешь?

– Было темно.

– Темно? Да ты знаешь, где на самом деле темно, лысый ты гоблин? – не унимался скелет.

– В Ваших чертогах?

– Даже там не так темно, как в твоей жопе, животное, – Дух явно был недоволен.

– Я все понимаю. Вы разозлены, что я потревожил тело. Взбесило, что я воззвал к Вам, Барон. Но, мать твою Богиню, я же извинился. Я сказал, что не хотел, так вышло. Я призвал Вас, мужа той, что мстит за смерть, не для того, чтобы выслушивать скулеж загнанной шавки. Я имею к Вам разговор. Правила знаю. Подношения тоже. Так что, прекратите строить из себя девицу, которая давно ублажает моряков в портовых кабаках, но все еще держится за руку со своим ухажером из деревни, – взорвался эльф.

Скелет опешил, от такой наглости, но не мог не оценить прекрасные метафоры в речи наглеца. Поскребя, костистыми пальцами, лысый череп под цилиндром, он затянулся, выпуская клубы дыма через межреберные щели.

– Мда, ну и народец пошел. Никакого уважения, мля.

– Вы знаете, что уважаю я Вас всей душой. Да и рома выпито немало, с Вами и за Вас. Я не взываю по пустякам, Барон. И, если сделал это, то, явно, имею к Вам дело, – рокот маракасов был едва слышен.

– Никак ты решил стать моим хунганом, Артей?

– Мне казалось, что мы закрыли тему в прошлый раз, – улыбнулся эльф, но в его задымленных глазах не было покладистости.

– Тогда зачем, облезлый кот, ты воззвал ко мне? Или скучно стало? – скелет огляделся, со скрипом поворачивая голову.

– Мне нужно поговорить с тем, о чьи кости я споткнулся. Он явно служил Вам… – начал Арт излагать суть просьбы.