Пьяный мастер: дорога сна Юрий Новиков

Дорогой друг, в твоих руках заключительная часть дилогии «Пьяный мастер».

Эта книга подарила мне целый мир, наполненный древними тайнами. С каждой написанной главой я вместе с Росом находил ответы на вопросы, которые зародились в наших душах во время его первого приключения.

На страницах этой книги ты найдешь новых друзей, чья история не менее захватывающая и интересная. Желая найти ответы, я осознал, что Ци наполняет не только мир Мастера Ро, но и наш с тобой. Все вокруг пропитано этой волшебной силой.

В этой книге я приоткрыл дверь, к которой не решался подступиться раньше, опасаясь, что за ней пусто. Но, как оказалось, белизна, которая проявлялась – это не пустота, а яркий свет огромного мира. Мир набрал силу и расширился, сделав шаг навстречу к нам.

Рос смог увидеть этот свет, показав его и мне. И я всем сердцем полюбил Эрию, Сонный остров и Великое море Зорг.

Приглашаю тебя, мой друг, ступить за порог маленького сельского домика, который укрылся в весеннем вишневом саду. Нужно лишь открыть глаза, чтобы увидеть прекрасный мир,

Я хотел бы посвятить эту книгу тем, кто был со мной. Без их поддержки я бы не решился продолжить историю Пьяного Мастера. Образы этих людей я сохранил в любви к персонажам дилогии. Надеюсь, что ты тоже их полюбишь.

С уважением, Юрий Новиков.

Краматорск, 2024 год

Всепоглощающая тьма пыталась обуять неестественный ослепляющий свет одинокой свечи, стоящей на простом деревянном столе. Все остальное пространство подчинялось ей, а эта свеча, этот островок противного ей света, посмела возражать и не принимать веление госпожи. Сопротивлялась. Свеча дрожала, но не поддавалась. Как и тот, кто, не отрываясь, смотрел на ее пламя.

Мужчина в монашеской кашае сидел на каменном полу, погруженный в свои размышления. Его лицо, испещренное морщинами, застыло в одухотворенной улыбке.

Где-то рядом шел дождь. Он барабанил по крыше, стучался в окна. Но в комнате не было ни крыши, ни окон. Была только темнота, которая играла со своим пленником, вызывая у него неземные галлюцинации, разрушая остатки здравого рассудка.

Тьма не была холодна – она была тьмой. В ней не было ничего, лишь бесконечность вечности. Ведь времени в ней тоже не существовало. Оно боялось ее, изначальной и вечной. Той, что практически смирилась с протестом свечи и растеклась по миру, занимая все пространство вокруг дрожащего островка света, уснула, окутав собой пленника.

Тьма вдруг встрепенулась и прислушалась. Шаги! Они тут! Они реальны! Звуки эти не были созданы ею для игры со своим пленником. Тихие, но в то же время оглушающие, созданные более сильными, потусторонними силами. Теми, что посмели посягнуть на ее господство, вытеснив из мира, оставив лишь ночь, в которой огня становилось все больше и больше.

Тьма потянула свои черные щупальца, пытаясь схватить за ноги нежданного гостя, который прервал ее сон. Но безуспешно. Наглый гость шел по ступеням, с каждым шагом приближаясь к сокровищнице, к ее собственности, желая посягнуть на права вечной тьмы. Права на того, с кем тьма любила играть, рисуя в отблесках свечи то волшебные манящие узоры иных миров, то пугающие картины древности.

Монах неподвижно сидел и смотрел на скромный танец дрожащей свечи. Его тело и душу поглотила тьма, но в глазах еще плясали искорки огня. О чем думал пленник неведомо было даже его тюремщице. Как ни старалась, она не могла подчинить себе его пламенный взор. Тысячи щупалец оплели его руки, ноги, грудь и шею, но боялись подняться выше, к испещренному морщинами лицу старика. Мужчина улыбался, глядя в спасительный свет. Он не осознавал, где находится, как попал сюда и что ждет его впереди.

Тьма склонилась над стариком, ласково проведя дымчатой рукой по сгорбленной спине, поцеловала иссохшие пальцы и замерла, прислушиваясь к далеким шагам. Казалось, что незваный гость остановился, затаившись там, за дверью, не решаясь войти. А может, он принес с собой свет? Мерзкий свет синих кристаллов, что росли у ее порога.

Тишина. Тьма любила свою сестру, но и презирала, ведь та не боялась Врага. Тишине были не страшны ни темнота, ни яркий свет, что вечно воевали между собой. Вот и теперь, предательски укрыв чужака от острого слуха тьмы, она беззвучно смеялась над сестрой.

Легкая улыбка скользнула по сухим губам узника, подобно искорке, которая тухнет, не успев разгореться.

– О чем ты думаешь, старик? – закричала тьма.

Ответа не было. Пленник нем, как и всегда. Давно, очень давно он лишил себя голоса, не в силах побороть тьму криком.

– Ты меня слышишь? – не унималась хозяйка.

Но он не слышал, ведь звенящая темнота давно оглушила его. Мало кто из смертных мог выдержать ее пение. Вот и он не смог.

Тюремщица задрожала, подобно той одинокой свечи, которая не подчинялась ей. Страх сковал щупальца. Тьма обратилась в слух, пытаясь расслышать хоть что-то, кроме этого ужасного треска сгорающего воска, который от сотворения мира был рядом.

– Он пошевелился? Он вздрогнул? Да! Но как? Пленник принадлежит мне! – сотни маленьких черных мотыльков ринулись к огню, исчезая в слабом пламени.

Шорох. Гость там, за дверью. Он тихий, но опасный. Подобно затаившемуся зверю, чего-то ждет. Выбирает момент, когда напасть, озарив ее покои ужасным светом, уничтожая мир вечного сна. Но, она готова его встретить, поглотив каждую искорку ненавистного света.

– Свет? Почему враг явился без него? Где ненавистные отблески? Где жадные языки огня или мерзкие лучи синих кристаллов? Этот глупец явился безоружным? Или скрывает разящий клинок в тесных ножнах, ожидая, когда я дам слабину? Что он задумал? – вопросы наполняли гудящую тьму.

Немного успокоившись, она вновь прислушалась. Тихо. Лишь редкие звуки падающих с потолка капель да потрескивание огня свечи. Тьма вновь вернулась к своему пленнику, стараясь лишить его этого гадкого света. Обнять, как сына или любовника. Слиться с ним, с тем, кто принадлежал ей всегда.

Ее руки обняли дряблые плечи, уста коснулись груди, целуя истерзанную шрамами кожу. Он принадлежал ей, но не любил. Ей осталось так мало, чтобы овладеть им полностью, но она не могла этого добиться. Губительный свет плясал на щеках и губах, а главное – в глазах. Тьма мечтала посмотреть ему в глаза. Как тогда, давно, в далеком детстве старика, взглянуть из колодца. Уловить страх и интерес в бездонных карих глазах под тихую песнь свирели. Но не могла. Не смела.

За дверью раздался тихий шорох, нарушив их извечную церемонию. Вновь не позволив ей коснуться своего мужчины. Огонь тоже услышал гостя, встрепенувшись набрался силы, отвоевывая шею, сбрасывая с нее оковы темных щупалец. Но через миг вновь вернулась тишина, и госпожа вернула себе господство, коснувшись ласковой рукой мочки уха пленника.

– Кто ты? – закричала тьма.

Но он молчал, скрываясь за гранью, оставаясь неузнанным. Щупальца потянулись к двери, готовые распахнуть и впустить того, кто так долго беспокоит покой хозяйки подземелья. Тьма коснулась ледяного металла, в попытках провернуть ручку, но та не поддалась. Хозяйка заперта тут не по своей воле. В этом подземелье ее вотчина, ее храм, ее мир, но и ее тюрьма. А надзиратель там, в центре пустого зала, на простом деревянном столе.

Пленник шевельнулся. Тьма была уверена, что видела, как он слегка повернул голову в сторону запертой двери, но сейчас, глядя на старика в упор, она сомневалась. Неужели кошмары, что насылала на него, вернулись к ней?

Старик, не моргая, всматривался в пламя свечи. Тьма не понимала, как он может настолько долго смотреть на свет, ведь она так любила смотреть в его глаза, темные и бездонные.

Скрежет разорвал ее задумчивую настороженность. Ужасный лязгающий звук металла о металл. Серебряный ключ с таким звуком поворачивается в замочной скважине, когда тот, кто запер ее тут, возвращался вновь.

Тьма сжалась, подобно пружине, готовясь вырваться за пределы тюремного зала, чтобы заполнить собой все вокруг, окутав мир своими нежными объятиями. Она ждала, как и множество раз до этого. И, каждый раз частичка ее прорывалась за дверь, но теряла связь с первозданной тьмой, с матерью.

– Ну же, чего ты ждешь? Чего не открываешь эту проклятую дверь? – тьма металась, подобно зверю в клетке.

Казалось, что она забыла и о пленнике, и о надзирателе, почувствовав пьянящий запах свободы. Дверь же оставалась мертвой и неподвижной.

– Эй, монах, хочешь я освобожу тебя? Хочешь вновь увидеть солнце? Хочешь пройтись босиком по нескошенной траве? Тебе только и надо, что загасить это жалкое пламя, принять меня и… И открыть эту чертову дверь!

Но старик молчал, как и всегда. Казалось, что он не замечает кромешную тьму, видя только свет, растворяясь в нем.

– Я ненавижу тебя, глупец! Презираю настолько сильно, что не могу без тебя! Ответь мне! – стонала тьма, не в силах защититься от того, кто стоял около ее двери.

Как вдруг, дверь распахнулась, и яркий белый свет ударил из проема, озарив зал, заставив тьму сжаться в самом дальнем углу бесконечной камеры.

Я открыл глаза. Холодный пот ручьями стекал на подушку, напоминая о недавнем кошмаре. Резко поднявшись, я закричал от нестерпимой боли в груди и вновь рухнул на подушку. Мир закружился в диком танце, отказываясь хоть на миг замереть. Закрыв веки, я глубоко задышал, стараясь заглушить боль и остановить мир хоть на мгновенье. Когда пляска улеглась, я прислушался, пытаясь понять, привлек ли я к себе внимание хозяев. Подобно монаху из ночного кошмара, я не понимал, где нахожусь и как давно.