– Нужно заглянуть к нему и нарушить заведенную традицию. Ведь мой корабль тоже ждет своего часа, – я решительно направился в глубь сада.

Петляя меж деревьев и обходя играющую детвору, я, как бы случайно, прошел мимо Кира и Жарны, попытавшись посмотреть, чем они заняты. Мой план был обречен на провал. Когда я замедлил шаг, чтобы прислушаться и присмотреться, дети замолчали, раскусив мое любопытство. Ускорившись, чтобы отвести от себя подозрения, я миновал этих заговорщиков, которые хранили гробовое молчание. Но тут раздался окрик, заставивший меня вовсе остановиться.

– Дядя Рос, а Вы куда? – я обернулся и увидел Лыкаса.

Мальчик стоял на пороге дома, держа в руках большой поднос, заполненный разнообразными свертками и инструментами. Поднос был настолько большим, что маленький Лыкас скрывался за ним практически полностью.

– К Юго, – я крикнул через весь сад, желая продолжить свой путь.

– Успеете. Он под ивой целыми днями сидит, а у меня дел много. Идите сюда, – в словах этого мальчишки столько стали, что я не смел возразить.

– Дел у него много. Как же. В шесть то лет. Какие могут быть дела? В саду играть? – бурчал я себе под нос, когда возвращался к дому.

Проходя мимо большой вишни, в ветвях которой пряталась Коко, я поднял глаза в надежде заметить ее там и, может быть, даже подсказать щупленькому мальчугану, где ее логово. Но девочка давно сменила дислокацию, замерев в кустах, что росли в нескольких метрах от того места, где брат искал ее, в надежде осалить. Коко, глядя прямо мне в глаза, медленно подняла руку, приложив указательный палец к губам, намекая, что мне следует молчать, а лучше топать прочь. Спорить с «опасным хищником» я не стал, продолжив свой путь, чем заслужил теплую улыбку.

– Молодой человек, а Вы не слишком заигрались? – начал я, но был тут же прерван строгим взглядом раскосых детских глаз.

– Дядя Рос. Мама попросила сменить вам повязку и обработать раны. Это важно делать своевременно, а не пускать на самотек, – со знанием дела ответил мальчишка, расставляя на уличном столе баночки с мазью, мотки льняной ткани и странные инструменты.

– А у тебя получится? – решив отшутиться, я стянул рубаху, наслаждаясь видом окрепших после утреннего труда мышц.

– Не знаю, – ответил Лыкас, ловко подбросив в руке блестящие ножницы с длинными и узкими лезвиями.

Сарказм был понят, а моя язык спрятан за зубами. Я сел на лавку около стола, чтобы малолетнему знахарю было удобнее разрезать повязку, скрывающую мои раны. Любопытство овладело мной. Ловкие пальчики медленно отодвинули ткань, запуская под нее холодную сталь, заставив мою кожу покрыться мурашками. Надрез, еще надрез, и ножницы отправились на поднос, звонко звякнув о другие, менее понятные мне инструменты. Аккуратно сняв ткань, мальчик взял в руку что-то, похожее на миниатюрные щипчики, плавно снимая пересохшие мотки какой-то травы, прилипшие к моей телу. Снятые растения отправлялись в пиалу со странной синеватой жидкостью, где на глазах растворялись, усиливая и без того яркий пряный аромат. Лыкас внимательно осмотрел затянувшиеся шрамы.

– Нужно, чтобы кожа подышала. Посидите так несколько минут, я пока подготовлю ткань, – в его голосе звучала задумчивость и умудренность больше свойственная старому лекарю, чем шестилетнему мальчишке.

– Странно все тут, – украдкой скользнувшая мысль, заставила меня напрячься, но через миг испарилась без следа.

Я оглядел свою грудь и ужаснулся. Множество порезов и ссадин, хоть и затянулись, но привлекали к себе внимание белизной свежей кожи на смуглом и морщинистом теле старика. Складывалось впечатление, что кто-то волок меня через кусты шиповника или по каменистому берегу. Но в одном я был уверен – это не следы ударов. Если это не так, то нападающие были вооружены очень маленькими ножами, больше похожими на когти птиц или, например, кошки. Странно было то, что за десять дней от них остались только следы, хотя вряд ли я мог сейчас сказать, сколько времени нужно для того, чтобы все затянулось. Но я не врач, а вот из Лыкаса знахарь будет отменный, если уже в этом возрасте он обладает такими навыками врачевания.