В этот раз, закончив работы по обустройству ночлега, Штерн не бухнулся спать, а побрел к обозникам. Среди них он приметил еще одно знакомое лицо и решил убедиться. Искал он недолго. Вынырнув из груды каких-то железяк, Яран приветственно помахал ему черной от масла рукой. Указав на небольшой складной стульчик, сам техник опять уткнулся в мешанину стальных пластин, прутьев и гаек.

– Чего не спится молодому человеку? – приглушенно пробурчал он, вытаскивая из недр кучи клубок проводов.

В тенях тусклой лампы техник поразительно напоминал Основу Знания и Мудрости, сражающегося с щупальцами сказочного монстра. Штерну потребовалось несколько секунд, чтобы стряхнуть наваждение.

– Добрый вечер, вир Яран. Просто зашел навестить, посмотреть, как у вас дела.

Маленькая хитрость юноши была настолько явной, что техник посмотрел на него долгим насмешливым взглядом и ничего не сказал.

Штерн обругал себя и решил говорить напрямую.

– Столько всего происходит вокруг. Так много людей идут вперед, что-то делают, но ни у кого не получается спросить, куда, зачем, и что со всеми нами будет. Вы хорошо к нам относились, вот я и подумал…

– Что я все знаю и читаю мысли старика Джейкобса? – Яран коротко усмехнулся. – Ты немного не по адресу. Я лишь техник, а техники знают про планы начальства еще меньше, чем милиты. Их дело – чинить сломанное и прыгать, когда скажут. Понимаю, ты хочешь знать, хочешь иллюзию контроля над своей судьбой, но парень, теперь ты – милит Полка, и единственная твоя судьба – выполнять приказы.

Увидев искреннее огорчение на лице юноши, мужчина немного смягчился.

– Парень, ты такой не один. Девять из десяти человек, – он кивнул в сторону вытянутой вереницы костров, – сейчас задается теми же вопросами. Разве что не отвлекают ради них престарелых техников.

Штерн смутился.

– Ну ладно-ладно, прости мои шутки. В нашем деле без этого можно сойти с ума, – Яран тщательно вытер руки чистой ветошью и подкрутил старую лампу. – Хотя планов Полка я не знаю, но вот о том, куда мы идем, мне кое-что известно. Так что присаживайся, и, как говорят, имеющий уши да услышит.

И Штерн услышал – о почтовых городах, как бусины нанизанных на нитку Большой Дороги, об отдаленных общинах приграничников и о людях, согласных обменять власть богатых домов на одно хорошее ружье и надежный плащ. По меркам даже открытых новым идеям Окраинных Городов, жители Южного Приграничья были странными. На их территории никто не зарился – ни один, даже самый жадный Город не смог бы проглотить эти огромные пространства выжженной солнцем жестокой земли, богатой разве что ядовитыми растениями да пылью. У них почти не было врагов – приграничники свято ценили гостеприимство и кодекс Основ и никогда не нападали первыми. Впрочем, назвать их безобидными было бы большой ошибкой. Их маленькие общины были единственным известным Ярану местом, где каждый человек, независимо от пола и занятия, едва выйдя из детского возраста, вешал на пояс оружие. Это не было прихотью – среди крупных хищников приграничных равнин ружье и нож меняли местами охотника и еду. Изолированные общины редко имели дело с городскими властями, а если уж случалась нужда – отправляли гонцов в окраинные сеттлы, к жителям которых относились вполне сносно. Кроме того, приграничники отличались странной особенностью – они очень ценили образование. В отличие от школяров Центральных Городов Сферы, они мало уделяли времени вопросам теологии или психологии, зато великолепно знали естественные науки. С незнакомцем, сумевшим дать новые знания об окружающей их земле, растениях и животных, приграничник был готов поделиться последним патроном. Неприхотливые жители общины почти всем обеспечивали себя сами и лишь изредка выходили к торговым постам, когда-то оставленными вдоль Большой Дороги бегущими от войны людьми. Сама Дорога, дальше к северу мощеная каменными плитами, здесь постепенно превращалась в поросшую травой колею, за ее состоянием следили лишь семьи почтовиков, обитавших в этих придорожных хуторах.